Жан-Марк Сувира - И унесет тебя ветер

Перед кабинетом Мистраля какой-то молодой человек терпеливо дожидался, когда он вернется.

Элизабет Марешаль допила чай, поставила чашку и засунула DVD в компьютер.

Она посмотрела на часы и подумала: «Три звонка по несколько секунд — это, должно быть, ненадолго».

Элизабет водрузила на голову огромные наушники, чтобы не проникали посторонние звуки, закрыла глаза и приготовилась слушать. В конце первой записи она от изумления открыла глаза и переслушала ее. Потом проверила этикетки на дисках. На первом было написано: «Дело Радио ФИП. Бригада профилактики преступлений против личности», на втором: «Сыскная бригада криминальной полиции». Две разные службы имели дело с одним и тем же фигурантом, явно не зная об этом, а установила это она благодаря анализу голоса. Это открытие ее взволновало. Элизабет сосредоточилась больше прежнего и внимательно прослушала два оставшихся монолога.

В блокноте она записала крупными буквами: «ОЧЕВИДНО И БЕССПОРНО, ЭТО ТОТ ЖЕ „ИКС“, ЧТО ЗВОНИЛ В ФИП, НО ИНТОНАЦИИ И ЛЕКСИКА СОВЕРШЕННО ДРУГИЕ». И затем: «Человек спокоен, говорит рассудительно, читает наизусть или по бумажке готовый текст, следит за интонациями, владеет собой». Подумав еще, она добавила к этим записям: «Без эмоций, без торопливости, внешние звуки приглушены, вероятно, тряпкой».

Она набрала на клавиатуре несколько команд, позволяющих удалять фильтры, приглушающие голос. Звуки стали гораздо яснее. В лаборатории послышались объявления вокзального громкоговорителя. Она отметила: «Говорящий произносит слова отчетливо и раздельно, следит за выражением голоса (повторяю!), произносит свои фразы нейтральным тоном». Закончив комментарий, она вывела на экран кривые обоих анализов: совпадали кривые произношения слов, ритма, промежутков между словами, иногда и тона. Она с интересом наблюдала, как голос неизвестного изменялся в зависимости от разговора: тут он знал, что его записывают, и контролировал себя, там был возбужден и в болезненном состоянии.

В два часа Элизабет Марешаль решила быстренько пообедать в кафетерии, а затем приступить ко второй экспертизе для криминальной полиции.

Минут через двадцать Элизабет вернулась в лабораторию и занялась диктофонной записью убийства. Прежде всего она сделала страховую копию на свой компьютер, и анализ стала проводить на нем. С первых же слов, произнесенных убийцей, она записала: «Это тот же человек, который звонил пожарным! Здесь он не старается изменить голос или хотя бы интонацию, как в некоторых из звонков на ФИП, — тут он хозяин положения». Она писала не задумываясь, перевести свои соображения на протокольный язык успеется.

Элизабет Марешаль сознавала, как ей повезло: такая необычная экспертиза случается раз в сто лет. Такие требуют от звукоинженера всей его изобретательности. Разговор убийцы с жертвой потряс ее.

Чтобы не засосало водоворотом эмоций, все возрастающих и возрастающих, чем ближе подходило время к смерти Лоры Димитровой, Элизабет сосредоточилась на технической стороне анализа. Она возбужденно писала: «Сильный стресс убийцы — теперь он боится, говорит на верхних нотах, не хочет дать ей сказать что-нибудь».

Элизабет Марешаль отметила место, где женщина кричит: «Мне все равно, кто вы такой!» Она быстро писала: «Видимо, догадывается, кто на нее напал, но надеется не быть убитой за то, что скажет это. Кричит — вероятно, вспомнила, что ее магнитофон включается голосом. Французский язык для Лоры Димитровой не родной, акцент очень слабый. Восточная Европа — очевидно, Болгария».

Несколько раз Элизабет прослушала фразу: «Когда я открыла дверь, я же не думала…» И вопль мужчины: «МОЛЧАТЬ!!!» Она возбужденно писала: «На несколько секунд Лора Димитрова пришла в себя, возможно, боится смерти — хочет, не возбуждая подозрений убийцы, оставить полезную информацию на диктофоне. Мужчина заглушил голос Димитровой, чтобы не слышать окончания фразы».

Элизабет Марешаль слушала дальше. «Какого… ты встаешь?»

Ужас в голосе женщины достиг апогея. Услышав стук, когда Лора Димитрова повалилась после града ударов, Элизабет Марешаль инстинктивно закрыла глаза.

Она всегда находилась в лаборатории одна, и обычно ей так было удобно, но сегодня ей хотелось разделить с кем-нибудь моральную тяжесть от прослушивания этой записи.

На несколько минут она прервала работу. Нужно отдышаться. Отойти от «аудиозаписи подлинного убийства», как она ее окрестила потом.