Жан-Марк Сувира - И унесет тебя ветер

— Да, верно. Но я все равно не понимаю.

— На самом деле я думаю, он оставлял помещения в том виде, в каком считал, что они должны быть. Бессознательно, конечно. Он одержим порядком, маниакальный чистюля. Мне это в первый раз пришло в голову после убийства Шанталь Коломар. Криминалист, распылявший «Блю стар», заметил, что кровавый след от тела убитой замыт. Он хотел, чтобы в комнате было чисто. А спальни громил, видимо, выражая свою ярость. Но что именно его провоцировало на это — тут возможны десятки вариантов.

— Мне это, признаюсь, в глаза не бросилось.

— Но я уверен, что еще многих деталей пока не заметил.

— Заметил я одно: вы всегда в уголовном деле обращаете внимание на психологическую сторону. Вы за этим ездили на стажировку в ФБР, в Квантико?

— И за этим, хотя не только. У них есть специальное подразделение для анализа поведения преступника и места преступления — у них тут на сорок лет больше опыта, чем у нас! Нас из Франции там было четверо, и этот способ расследования был для нас интересней всего.

— А вы как-то сравниваете свои дела и те, с которыми вас знакомили?

— И да и нет. Одинаковых дел не бывает, а то было бы слишком просто.

Кальдрон пошел проверять, как работают с остальными задержанными, а Мистраль продолжал дотошно вчитываться в материалы расследования. Он начал уставать и поймал себя на том, что несколько раз зевнул. Чтобы прогнать сонливость, он пошел в туалет умыть лицо холодной водой. Иллюзия продолжалась несколько минут: он смирился и решил часок передохнуть — попробовать набраться сил. Чтобы наверняка проснуться, поставил на мобильном будильник — и тут же провалился в сон, беспокойный из-за неудобного положения, из-за чрезмерно накопившейся усталости, из-за большой дозы скверного кофе, из-за того, что ум его крепко влип в размышления о шести убийствах. Он витал между сном и явью в поисках методичного, одержимого страстью к порядку убийцы без лица.

В кабинете запищал будильник. Он вывел Мистраля из скверного сна. Сердце в груди бешено колотилось. Он ступил несколько шагов, кое-как привел в порядок волосы и одежду, стал искать в ящике стола электробритву. Когда нашел, оказалось, что батарея разряжена, а куда задевал шнур питания, он совершенно не помнил. Пришлось не бриться.

В десять минут десятого опять пришли Дальмат и его подчиненные, а с ними двое задержанных, руки их были закованы за спиной наручниками. Дальмат вкратце доложил обстановку.

— Торговца мы взяли без труда. Он все признал: и работу с черным налом, и передачу вместо оплаты двух телефонов. Он сразу понял, какой фантастический штраф в случае чего будет платить в налоговую. Весь как рахат-лукум, а сам отца с матерью продал бы, чтобы это ему сошло с рук.

— Что он показал по поводу мобильников Димитровой?

— Один его работник нашел на улице рюкзак с телефонами и передал хозяину. Но где точно он их подобрал, не сказал. Тот парень живет на одной улице с боссом, мы и его в этой заварухе захватили.

— Обыск у парня что-нибудь дал?

— Ничего. Он живет в двенадцатиметровой комнате еще с четырьмя парнями. Там только всякая мелочь, драная одежда, грязная посуда и огромные тараканы.

— Что он говорит?

— Будто бы дня три назад ходил выпить к приятелям за вокзалом Сен-Лазар. Оттуда шел пешком по какой-то улице, названия не помнит, но, вероятно, сможет ее показать, и увидел, как от тротуара отъехала машина. Пока ничего особенного. Но фары осветили черный рюкзак. Там никого не было, он не долго думая взял рюкзак, надел на плечо и пошел своей дорогой. Отойдя подальше, открыл его и увидел в нем два телефона.

— Почему отдал телефоны боссу?

— Опять же денежные дела, к тому же еще карточный долг. Он был должен хозяину и подумал, что телефонами как раз и расплатится.

— Еще что-нибудь там было?

Дальмат, как всегда, говорил монотонно, без эмоций, словно вся безграничная скорбь мира лежала на его плечах, отражалась на землисто-бледном лице. Он внимательно смотрел на Мистраля и Кальдрона, а информацию цедил по капле. Прежде чем продолжать, он прокашлялся.

— Латексные перчатки, пачка презервативов, осколки зеркала, резиновая шапочка и дубинка вроде полицейской.

— Блин! Ты не мог раньше сказать? Куда он дел рюкзак? — Кальдрон закричал так, что Дальмат вздрогнул.

— Ему все эти вещи были не нужны. Он оставил себе телефоны, а рюкзак выкинул в урну на какой-то улице по пути.

— Быть того не может! Что за проклятие с этим делом! Одна полезная улика и та испарилась!