Жан-Марк Сувира - И унесет тебя ветер

Он возвращается домой на метро, ошалевший от жары, взвинченный оттого, что растет давление. Поужинав сваренными вкрутую яйцами и долго постояв под холодным душем, неспешно собирает сумку на завтра. Прежде всего рабочая одежда и принадлежности, потом завернутая в белье коробка с сотней пар латексных перчаток.

«Их выдало мое начальство, значит, все законно», — думает он, улыбаясь.

Затем кладет в сумку дубинку со свинчаткой, пачку презервативов, листочек белой бумаги в конверте с текстом, написанным изящным почерком, и резиновую купальную шапочку. В довершение засовывает туда, разбив на куски, зеркало высотой сантиметров тридцать.

Прежде чем лечь в постель, он заглатывает обезболивающее и, сложив руки под головой, закрывает глаза, ожидая сна и сновидений, стараясь не думать о будущей неделе, которая все перевернет.

Понедельник, 4 августа 2003 года.

Восемь утра. Людовик Мистраль спокойно едет в сторону набережной Орфевр. Движения никакого, жара еще терпимая, по радио вполуха можно слушать новости. Он был ранен — еще чуть-чуть, и узнал бы, есть ли жизнь после смерти, — в мае вышел опять на работу, потом, в июле, пошел в отпуск.

«Так что, — считает Мистраль, — по-настоящему я вернулся только теперь, в начале августа».

Июль Клара и Людовик провели в Провансе, навещая знакомых, да пару раз побывали на джазовом фестивале в Антибе — именно в июле, как они считали, Мистраль должен был окончательно выздороветь. Во время отпуска и началась у него бессонница. Сначала он с трудом засыпан, потом стал просыпаться в четыре часа и ворочался до самого рассвета. Ночной недосып возмещал послеобеденным сном, а Кларе ничего говорить не хотел: приписывал дурной сон жаре, хотя и сам знал, что за этим кроется что-то другое, более глубокое, но что именно — не понимал.

Оба сына остались на юге и на август — сначала у родителей Клары возле Грасса, потом у родителей Людовика под Эксом.

Летом, особенно в первой половине августа, в Париже довольно спокойно. Из-за того что автомобильный поток уменьшается, а кругом много туристов, город приобретает отпускной вид. Только во второй половине августа работы у полиции понемногу прибавляется.

В 8.30 Людовик Мистраль поставил свою машину во дворе дома № 36 по набережной Орфевр. Против обыкновения, он поднялся по видавшим виды лестницам, не перешагивая через ступеньки, а наступая на каждую. Прежде всего зашел в секретариат забрать почту, накопившуюся за июль, потом обошел кабинеты подчиненных. Народа на месте было немного: как и во всех подразделениях криминальной полиции, в начале августа сыскная бригада работала едва ли половиной состава. С теми коллегами, что в этот зной все же сидели на службе, Мистраль перебросился парой слов.

Когда Мистраль вошел в свой кабинет, майор полиции Венсан Кальдрон кому-то звонил по телефону.

«Поговорим у кофейного автомата», — сделал он знак рукой.

Венсан Кальдрон и Людовик Мистраль знали друг друга больше десяти лет и держались дружески: оба родом из Прованса, очень нравились друг другу как люди и хорошо ладили по работе. У Кальдрона не было детей, поэтому отпуск он брал не в сезон — в сентябре или в октябре, смотря по тому, куда желала направиться его супруга. На службе Мистраль доверял Кальдрону особо деликатные или сложные дела, для которых требовались умение хранить тайну и профессиональная хватка.

— Если по правде, так у вас, по-моему, лицо такое, словно и в отпуске не были. Неужели неважно отдохнули? — Кальдрон бросил в автомат монетку.

— Просто жара несусветная, — ответил Мистраль. — Ну, что тут случилось за месяц? Мне не звонили, стало быть, работы было не через край.

— Ничего из ряда вон выходящего. Три дела, все элементарные, расследуются, скоро передадим в суд. Сейчас к вам зайдет начальник третьего отряда. Директор наш, как вы знаете, поехала отдыхать в Италию, в «лавочке», стало быть, первый зам — Бернар Бальм. У вас бумажных дел накопилось немало, в августе как раз есть время этим заниматься.

— Это каких? — Мистраль честно не знал, о чем речь.

— Во-первых, сотрудники: аттестация, повышения, все такое. Я вам подготовил предложения, вы мне скажете — одобряете или нет. Еще есть просьба о встрече с офицерским профсоюзом, ну и бюджет, заявки на оргтехнику.

— Спасибо, Венсан, что помогли. Про заявки понятно: «Скажи, что тебе нужно, я скажу, как без этого обойтись»? — пошутил Мистраль. — Ну да ладно, постараюсь разобраться поскорей. Хотя аттестация время займет. От нас теперь требуют минимум сорок пять минут беседы с каждым. Что еще?