Александр Терехов - Натренированный на победу боец

– Не верю.

– Отсюда вам гиблемость. Все разметали: дом тут, двор там, отхожее место – у соседа в малине: скифы, Киев, Владимир, Москва и дальше. А мы Россию выручим! Мы живую воду нашли. Тут, – Свиридов ткнул перстом наземь, – оказалось, здесь русские жили всегда! Вечный город. Рим! Только еще лучше. Светлояр – единственный неподвижный город. Мы – ей-богу! – нашли всю историю по векам. От неолита. Ступени – по векам, один на одном.

– Как гробы.

– Вам невдогад, – всплеснул руками прапорщик. – Как широко объявим и город завиднется – Россия не сможет бечь. Бегство наше нутряное пресечется. Начнем строиться! Россия остановится. Все равно что жениться. Блудить начали с Дона, исток Дона нас и возвратит. Президент понимает, я уверен, приезжает объявить. Дело не в валюте на местное благоденствие, конец яремщине! Мы вернем, воскресим ее…

– Слушьте… Но как вас звать?

– Прапорщик Свиридов.

– Да не, имя-отчество.

– Мое-я? – Прапорщик сморгнул и потрогал на рубахе карман. – Елена Федоровна. Тьфу ты, отставить! Евгений Федорович! Короче, Федька, чего нам фуфыриться.

– Федор… – Я поозирался: землекопы сели в стороне курнуть по очереди. – Слушьте, мне Иван Трофимыч все рассказывал.

– Все?

– Что вы копаете понарошку. На самом деле – нет ничего.

– Как? Дак… Откуда ж?

– Передо мной-то че выкобеливаться?! Откуда-то возите.

– Возим?!– взвизгнул Свиридов, лапнув ладонями щеки. – Трофимыч рехнулся! Дохлятинская жаба. И вы? Как же? Н-ну, вот… Вот эти люди! Гляди! Вон они копали. И ты можешь им? Ты хочешь сказать, я – их… – Он расталкивал обветренных землекопов, мужики расступались и сплевывали, отскребали лопаты одна об одну, бабы приседали на брошенные рукавицы, заглядывая снизу на меня, насупливая выгоревшие брови.

– Разувай глаза! Ладно, вниз не сунемся, неолит, вон черный, культурный слой. Керамику обнаружили, черепки, вот такой костяной кинжал. Три шурфа били. Кто отличился? Прохоров, ты?

– Я. Целый день лопатили, и пусто, – отозвался носатый мужик.

– Потом?

– Потом: слышу – цякнуло, только я…

– А там от дротика наконечник, да еще куски пальцев прикипевшие! Глянь, на той стороне погребения лужицкой культуры. Пятнадцать веков до Христа. Пепел в горшок, горшок в ямку, чуть одежи и жратвы, и так все поле. А ведаешь, что у тебя под тапками? Вятичи! Ты, хоть и русский, а помнишь, кто вятичи? А тут всякий! В семь секунд. Костромин, хоть ты. Лейтенанту про вятичей!

– От слова «венто» – древнего прозвища славян. – Лысый парнишка прекратил выкусывать с ладони старую мозоль и охотно докладывал: – Сказано в летописи: «…а Вятко седе с родом своим по Оце, от него же прозвашася…»

– Хоронили…

– Хоронили до двенадцатого века в горшках – в судину малу на столпе, на путях – на развилке. Вольнолюбы: присоединились последними, все из Киева в Муром завертали крюком через Смоленск, чтоб не терять живота в вятских чащах, и суть подвига Ильи Муромца – в прямоезжей дороге. Вятичи окали, просветил их Кукша, киевский монах, дань они платили хазарам дольше всех.

– Довольно! Молодцы вы, молодцы. Подсобник с кузни, скоро служить, а знает. И ты памятуй. Мы раскурочили городище: здесь – мысок, оттудова огражден валом, отсюдова – ров. Улица узкая, в три метра, а нале-, направо– такие полуземлянки, – Свиридов соскочил в размеченную колышками яму, я следом. – Остатки деревянных плах – трогай же! Стены. Угол, где ты – каменная печь. Тронь тут. Что?

– Доска.

– Ящик под зерно! А крыс у их не водилось. Я два кургана лично просеял от азарту изучать. – Свиридов загибал пальцы. – Крупные рогатые, свинья, лошади, собаки, бобры, лось, медведи, куницы, кабан, лиса, заяц, барсук, птицы, рыбы, северный олень – одна штука. Гора костей, крысы – нет! – Свиридов распахнул здоровенный фанерный короб. – Серп, жернов ручной – молоть, медорезка, гвоздь костыликом. Замечаешь ярлыки: кто нашел, когда нашел. В этом времени золота нету, и серебра почти. А так мечталось, кубок, – он прорычал, – кубище нарыть, из рога, и чтоб оправленный в серебро, у-у – зыришь исторические богатства? Почище кубка в руки полезло: скань, бусы, монеты, дирхемы. Да что я тебя вожу, как слепца. Как оправдываюсь. – Свиридов обиженно прихлопнул короб, погладил живот. – Бегу. Смотри сам.

Сам я сызнова перебрал находки в коробе по одной, на кувшинном черепке по плечикам перевитой веревочкой тянулся узор. Сидел мужик, изукрашивал. «Найден Ю. Костроминым, 2 августа с. г.» – ярлычок, я поднял взор.