Энн Райс - История похитителя тел

– Ты никогда не рассказывал мне, что там произошло.

– Ну да, я рассказывал, но ты тогда был Рагланом. Свидетелем моей исповеди стал Похититель Тел. Черт, ну зачем ему нужно было красть такое? Но я уклоняюсь от темы. Существует столько мест, где мне тоже хочется побывать.

– Да.

– Новое влечение ко времени, к будущему, к тайнам естественного мира. Стать наблюдателем, которым я стал в ту давнюю ночь в Париже, когда меня силой превратили в то, что я есть. Я утратил иллюзии. Я лишился своей любимой лжи. Можешь сказать, что я пережил тот момент заново и Родился во Тьму по собственной воле. Да с какой радостью!

– Ну да, я понимаю.

– Правда? Тем лучше для тебя.

– Почему ты так говоришь? – Он понизил голос и заговорил медленнее. – Тебе требуется мое понимание, так же как и мне твое?

– Ты меня никогда не понимал, – ответил я. – О, это не обвинение. Ты живешь с иллюзиями на мой счет и благодаря им ты можешь выносить мои визиты, беседовать со мной, даже давать мне приют и помогать мне. Знай ты, кто я на самом деле, ты бы никогда этого не сделал. Я пытался тебе объяснить. Говоря о своих снах.

– Ты ошибаешься. Это говорит твое тщеславие, – сказал он.-Ты любишь воображать, что ты хуже, чем есть на самом деле. Какие сны? Не помню, чтобы ты говорил со мной о снах.

Я улыбнулся.

– Не помнишь? Подумай, Дэвид, это было давно. Мой сон про тигра. Я боялся за тебя. А теперь угроза, присутствовавшая в том сне, воплотится в жизнь.

– О чем ты?

– Я сделаю это с тобой, Дэвид. Я заберу тебя с собой.

– Что? – Он перешел на шепот. – Что ты такое говоришь? – Он наклонился вперед, стараясь разглядеть выражение моего лица. Но свет был сзади, а смертное зрение для этого недостаточно остро.

– Я же только что сказал. Я сделаю это с тобой, Дэвид.

– Зачем, зачем ты так говоришь?

– Потому что это правда, – ответил я. Я встал и ногой оттолкнул стул в сторону.

Он уставился на меня. Только сейчас его тело отреагировало на опасность – я увидел, как напряглись превосходные мускулы его рук. Он не сводил с меня глаз.

– Зачем ты так говоришь? Ты не мог бы так поступить со мной, – сказал он.

– Конечно, мог бы. Так и будет. Все это время я твердил тебе, что во мне живет зло. Я говорил тебе, что я и есть дьявол. Дьявол из твоего «Фауста», дьявол из твоих видений, тигр из моего сна!

– Нет, это неправда. – Он вскочил на ноги, перевернув за собой стул, и чуть не потерял равновесие. Он шагнул назад, в комнату. – Ты не дьявол, и ты сам это понимаешь. Не делай этого со мной! Я запрещаю! – Он стиснул зубы, произнося последние слова. – В сердце своем ты такой же человек, как и я. И ты этого не сделаешь.

– Черта с два, – ответил я. Я засмеялся. Ничего не мог с собой поделать. – Дэвид, Верховный глава ордена. Дэвид, жрец кандомбле.

Он попятился по выложенному плиткой полу, теперь полностью осветились его лицо и напряженные, сильные мускулы рук.

– Хочешь со мной драться? Это бесполезно. Никакая сила на земле меня не остановит.

– Я скорее умру, – сказал он тихим придушенным голосом. Его лицо темнело, к нему приливала кровь. Ах, кровь Дэвида.

– Я не дам тебе умереть. Что же ты не вызываешь своих старых бразильских духов? Уже не помнишь, как это делается, да? Сердце у тебя к этому не лежит. Но, если ты их и вызовешь, пользы не будет.

– Ты не можешь этого сделать, – сказал он, пытаясь овладеть собой. – Ты не сможешь отплатить мне таким образом.

– Да, вот так дьявол расплачивается со своими помощниками!

– Лестат, я же помог тебе справиться с Рагланом! Я помог тебе восстановить твое тело, и где же твоя клятва верности? Куда делись твои слова?

– Я обманул тебя, Дэвид. Я обманываю как себя, так и всех остальных. Вот чему меня научила моя экскурсия в этой плоти. Дэвид, ты меня удивляешь. Ты злишься, очень злишься, но не боишься. Ты похож на меня, Дэвид – вы с Клодией единственные, кто действительно обладает моей силой.

– Клодия, – кивнул он. – Ах да, Клодия. У меня есть для тебя кое-что, дорогой друг.

Он отошел, намеренно повернувшись спиной, чтобы я оценил бесстрашие этого жеста, и медленно, отказываясь торопиться, подошел к стоявшему у кровати сундуку. Когда он обернулся, в руке его был маленький медальон. – Из Таламаски. Медальон, что ты описывал.

– А, медальон. Давай сюда. – Только сейчас я заметил, как дрожат его руки, управляясь с овальным золотым футлярчиком. И пальцы, не так уж хорошо он с ними знаком, правда? Наконец он открыл его и швырнул мне; я посмотрел на миниатюру – ее лицо, ее глаза, ее золотые кудри. Ребенок, глядящий на меня из-под маски невинности. Или это не маска?