Энн Райс - История похитителя тел

Конечно, не забывай, что я пробыл в том теле меньше часа! Каждый шаг казался мне ужасно странным. Я вновь и вновь опускал глаза, видел перед собой эти руки, и у меня начинался шок – кто я? Я смотрел на чужие лица как будто через две дыры в пустой стене. Я не представлял себе, что они видят!

– Поверь мне, я тебя понимаю.

– Да, но сила, Лестат! Этого ты не понимаешь. Я будто бы выпил некий стимулирующий напиток сокрушительного действия, насытивший каждую частицу моего тела! А молодые глаза – как далеко, как четко они видят!

Я кивнул.

– Ну, если быть совсем уж откровенным, – сказал он, – я практически не мог рассуждать разумно. В здании таможни собралась толпа. В порт в тот момент вошли несколько круизных пароходов. «Песня Ветра», а также «Роттердам». Кажется, и «Королевское Солнце Викингов» там пришвартовалось, как раз напротив «Королевы Елизаветы II». Так или иначе, помещение кишело туристами, и я быстро выяснил, что паспорта проверяют только у тех, кто возвращается на свой пароход.

Я зашел в один магазинчик – представляешь их себе, из тех, что торгуют кошмарными товарами, – и купил пару больших зеркальных очков, похожих на те, что ты носил, когда у тебя была совсем бледная кожа, и ужасную рубашку с попугаем.

Потом, раздевшись до пояса, я надел эту жуткую рубашку и очки и занял наблюдательный пункт, с которого через открытые двери мне была видна вся пристань. Я не знал, что еще делать. Я в ужасе думал, что они начнут обыскивать каюты! Что они сделают, обнаружив, что дверь на пятой палубе не открывается? Или найдут в сундуке твое тело? С другой стороны, как им устроить такой обыск? И что их на него подвигнет? Человека с револьвером они поймали.

Он снова замолчал, чтобы отхлебнуть еще виски. В своем несчастье он выглядел совершенно невинным, таким невинным, каким никогда не показался бы в прежней плоти.

– Я чуть окончательно с ума не сошел. Я пытался использовать свою прежнюю телепатическую силу, но восстановил ее не скоро, и оказалось, что тело связано с ней больше, чем я думал.

– Что меня не удивляет, – заметил я.

– Но и тогда я не мог воспринять ничего, кроме различных мыслей и образов, исходящих от ближайших ко мне пассажиров. Это никуда не годилось. Но, к счастью, моя агония резко подошла к концу.

Джеймса ссадили на берег. В сопровождении того же огромного контингента офицеров. Должно быть, его сочли самым опасным преступником западного мира. При нем был мой багаж. А он являл собой олицетворение британского достоинства, болтая с веселой улыбкой на губах, несмотря на то что офицеры вели себя в высшей степени подозрительно и чувствовали себя невероятно неудобно, препровождая его к таможенникам и передавая им в руки его паспорт.

Я осознал, что его вынуждают окончательно покинуть пароход. Они даже обыскали багаж, прежде чем позволить ему сойти.

Все это время я держался у стены, как молодой бездельник, если хочешь, с перекинутыми через руку пиджаком и рубашкой. «Какую игру он ведет? – думал я. – Зачем ему это тело?» Как я уже говорил, мне просто не приходило в голову, до чего это умный шаг.

Я проследовал за маленьким войском на улицу, где уже ждала полицейская машина; в нее погрузили багаж, а он продолжал трещать и пожимать руки офицерам, которые дальше его не сопровождали.

Я подошел достаточно близко, чтобы услышать его обильные благодарности и извинения, кошмарные эвфемизмы и бессмысленную речь, а также полные энтузиазма заявления о том, как ему понравилось его недолгое путешествие. Как же он наслаждался этим маскарадом.

– Да, – уныло сказал я. – Это на него похоже.

– А далее случилось самое странное. Ему открыли дверцу машины, но он прекратил болтать и повернулся. Он смотрел прямо на меня, как будто знал, что я все время был рядом. Только он довольно ловко замаскировал этот жест, обведя глазами потоки входивших и выходивших, а потом еще раз взглянул на меня, очень быстро, и улыбнулся.

Только после того как отъехала машина, я понял, что произошло. Он по собственной воле уехал в моем старом теле, оставляя мне двадцатишестилетний кусок плоти.

Он поднял бокал, отпил и внимательно посмотрел на меня.

– Может быть, совершить обмен в такой момент было абсолютно невозможно. Я просто не знаю. Но дело в том, что ему нужно было получить то тело. А я остался стоять у таможни и снова был... молодым!

Он уставился на бокал, явно его не замечая, а потом опять посмотрел мне в глаза.

– Как в «Фаусте», Лестат. Я купил себе молодость. Но что самое странное... я не продал свою душу!