Семен Глинский - Игра навылет

– Вы кем ей приходитесь? – разглядывая в упор могучего чемпиона, поинтересовался бывший муж.

– Это имеет какое-то значение? – От его крепко сжатого кулака до челюсти врага сейчас было не более полуметра.

Муж вытащил из портфеля расписку и, прикрываясь ею, пытался спрятаться от его жёсткого взгляда.

– Мне не нужна была её физическая смерть, – уверял его бывший муж. – Я и так уже получил от неё всё, что хотел.

– Ты довёз свою бывшую жену до ущелья и скинул в пропасть. Так это было?

Мужик здорово испугался, и у него дрожали руки. Его товарищ, тоже весь бледный и трясущийся, стоял на всякий случай у гостя за спиной и держал его под прицелом пистолета. Но Железяка твёрдо знал, что тот никогда не решится нажать на курок.

Он может избить бывшего мужа до полусмерти. Превратить его лицо в котлету и переломать ему рёбра. Но друг всё равно не выстрелит. Потому что страшно боится оказаться за решёткой.

Он и сам ещё не до конца избавился от этого страха.

– Моя бывшая супруга сама попросила отвезти её к ущелью. Она собиралась общаться с покойницей и молиться Богу. А потом её должны были забрать товарищи.

– Ладно, урод, живи, – махнул рукой Железяка. – Не стану я тебя убивать.

Громкий бой курантов известил, что отпущенное ему время вышло, и, выскочив на улицу, он помчался к ратуше.

Неожиданно споткнулся, зацепившись носком ботинка за камень, и грохнулся на мостовую. Поднялся, потирая ушибленное колено, и понял вдруг, что бежать никуда не нужно. Время кончилось, и впереди ничего больше нет.

Его внимание привлёк выставленный в витрине скелет. Он был распилен на три куска, вдоль – от головы до ног, и каждый срез покрашен в свой цвет – красный, синий и зелёный.

Надпись у входа гласила:

«Анатомическая галерея Ивана Оффенбаха».

«Судьба, – подумал он. – Она опять сводит нас вместе. Чем наша встреча закончится в этот раз?»

Он вошёл в здание и, обратившись к охраннику, попросил разрешения осмотреть экспозицию.

– Да, пожалуйста, господин чемпион, проходите. – Соскочив с табуретки, охранник вытянулся перед ним, как солдат перед генералом. – Своим посещением вы окажете нам большую честь.

В первом зале была представлена инсталляция на тему известной картины «Пир королей».

Грозные властители сидели за длинным столом, и слуги подавали им блюда с едой и напитки.

Скелеты пили вино из оправленных в серебро черепов. Курили трубки, выточенные из человеческих костей. Танцевали со смертью, одетой в чёрное платье.

Он перешёл в следующий зал и увидел сон, приснившийся молодой женщине.

Она уснула на зеленом лугу, и, украв у неё ребёнка, мертвецы забавлялись с ним. Ухватившись за кончики одеяла, подбрасывали малыша в воздух – и он заливался счастливым смехом.

Третий зал был оформлен как ринг.

Сойдясь в жестоком поединке, двое боксёров избивали друг друга, и в одном из соперников он узнал себя. Лица, правда, видно не было – его закрывала перчатка, но медвежья фигура была в точности как у него.

– Какие люди! – К нему подошёл хозяин галереи и, протянув руку, поморщился от его пожатия. – Ну и силища! Только русская земля способна рождать таких богатырей.

– Этот боец разве тоже русский? – Он показал на боксёра.

– Нет, – мотнул головой немец. – Этот тип всю свою жизнь прожил в Баварии и прославился тем, что таскал на горбу огромные бочки с пивом. Тоже, конечно, не слабак, но вам не чета.

– А зачем вы сделали из него спортсмена? – спросил он.

– Это всё временно, – объяснил Оффенбах. – Когда-нибудь его место займёт настоящий боксёр, и я очень надеюсь, что это будете вы.

– Зря надеетесь, – буркнул он. – Мы уже всё с вами обсудили.

– Давайте вернёмся к этой теме ещё раз, – не отставал от него немец. – Вы ведь приехали сюда для чего-то?

– Приехал лечиться, – ответил он. – А в галерею вашу попал случайно.

– Лечение наверняка стоит недёшево. – Немец вытащил из кармана чековую книжку. – Назовите вашу сумму, и я думаю, мы сможем договориться.

– Господи, – тяжело вздохнул он. – Я живой. Вы это понимаете?

– Нет, не понимаю. – Оффенбах написал на чеке сумму и показал Железяке. – Жизнь – вещь весьма эфемерная. Сегодня она ещё в вас теплится, а завтра уже остыла.

– Я живой, – повторил он. – И не собираюсь пока умирать.

– Никто не собирается. – Оффенбах перевернул страницу и написал новую сумму. – Реальные деньги, очень реальные, – и это только аванс. Остальное получат наследники.