Олег Насобин - Бенвенуто

Если задуматься, конечно, голова шла кругом. Но я предпочел не размышлять о непонятном и списал все на французский менталитет, хорошие понты Катрин и причуды извращенного мира финансистов.

Вот так прошло лето 2010 года, и осенью я опять напомнил профессору Фриману о себе. Мистер Фриман, конечно, уже догадался, что молчание в отношении меня связано с какими-то сложностями или расследованием.

При этом я продолжал бомбардировать его письмами с недоуменным вопросом: «Что случилось, профессор? Почему вы молчите?»

Мистер Фриман наверняка нервничал, поскольку его поведение могло предстать в кругу коллег и знакомых в весьма неправильном и даже пикантном свете. Поэтому он, без сомнения, в той или иной форме высказывал свое раздражение службистам.

Американцы в свою очередь все более жестко посматривали на своих французских союзников, и напряжение росло. Как мне потом объяснили, в результате произошла эскалация конфликта между ними.

В конце концов у кого-то терпение лопнуло, и, видимо, случились в США и на самом верху у французов какие-то выходящие из ряда вон разборки.

По крайней мере, у моих оборотней осенью вовсе снесло крышу, и они еще активнее поддали жару. Начальство требовало от своих агентов результата, и как можно быстрее. Обстановка накалялась, и в результате этого давления разрушились последние барьеры, и Катрин без обиняков решилась на старые добрые методы: интимную связь, прямой шантаж, а потом на угрозы, запугивание и давление.

Однажды поздним летом она прямо сказала мне в Париже, что одинока, что красивой женщине «тоже непросто», она перебивается изредка случайным сексом, но все «не то», и ей «нужен такой мужчина, как ты» (как я то есть).

Я почесал затылок: я все-таки здоровый, еще полный сил парень, регулярно занимаюсь физкультурой, любознательный и романтичный. Но это все притом, что я отец троих детей, женат, лысею, вес у меня бывает лишним, если расслаблюсь и потеряю самоконтроль, да и характер у меня сложный.

То есть я в любом случае уже не секс-бомба, а также отнюдь не самый богатый и щедрый папик в мире. Тем более сейчас у меня некоторые финансовые затруднения (которые она же мне и создала).

Я помолчал, собрался с духом и честно ответил, что женат, у меня любимая семья, я иностранец, а ей нужен француз, если она собирается создать семью или жить с ним долго. Ибо менталитет и все такое — все-таки лучше, когда и в постели все свое, понятное, общее, родное. К тому же мы с женой — не просто муж и жена, мы друзья и партнеры. Уходить из семьи я не собираюсь, а мелкие интрижки ниже моего достоинства…

Вот так сказал, с сожалением, конечно, понимая, что захлопнул себе двери к удовольствию. Но она даже не обиделась, и я был очень удивлен.

Мы много говорили в тот раз о Гималаях, о картинах…

Вскоре Катрин предприняла еще одну, последнюю, попытку поймать меня на живца, избегая интима. Она позвонила мне и стала взахлеб хвастаться, что ее назначили директором нефтетрейдинговой компании. Дала мне ссылку на сайт. Сайт недавно, видимо, на скорую руку, что называется, на колене слепил ее партнер по «конторе», о котором пойдет речь ниже.

Однако я не впечатлился и сказал Катрин, что это какая-то ерунда, такой фирмы я не знаю и ничего хорошего из подобного назначения не получится. По-моему, это какие-то жулики.

И вот тогда «контора» пошла ва-банк. Вернее, решительно загнала девушку прямиком в мою постель.

Вот как это было.

Катрин позвонила мне в очередной раз и сказала, что хочет увидеть меня и мои владения. Что она хочет стать моим партнером во всех моих начинаниях и поэтому возьмет да и приедет к нам на Юг. Прямо на днях.

Был уже октябрь, и в тот день, когда она собиралась прилететь, 13-го, в Париже, как обычно, началась очередная забастовка, на этот раз диспетчеров полетов. Некоторые аэропорты закрыли, а количество рейсов было сокращено.

Но ничто не могло остановить решительную красавицу, скорее наоборот — появился повод для подвига.

Катрин не терпящим возражений тоном сообщила, что раз не может прилететь, то приедет на своем автомобиле.

Мне ничего не оставалось делать: я приказал своей ассистентке Стефани забронировать для нее номер в отеле.

Я, конечно, понимал — это секс, и чему быть — того не миновать. Девятьсот километров дороги, отель, ужин, любовь. Это тоже следовало из нашей переписки.

Я поймал на себе долгий удивленный взгляд моей дорогой помощницы Стефани. За десяток лет, который мы провели вместе, она ни разу не замечала за мной никаких шашней. Взгляд я почувствовал, но молча переварил его.