Дэвид Хьюсон - Священное сечение

— Помнишь, как мы танцевали с тобой? — спросила она. — Я тогда была еще ребенком. Мы кружились и кружились, чертя на полу замысловатые фигуры. Люди любят рисунки, Торнтон. Они украшают нашу жизнь и как-то упорядочивают ее.

Внезапно поблизости раздался взрыв. Грохот оглушающим эхом пронесся по полусфере помещения. С улицы донесся пронзительный звук сирены. Эмили прижалась к Филдингу, не давая им обоим упасть. Сила и жар взрыва были необыкновенно велики.

— Вот что искал Каспар, — проговорила она, прижимая пульт к его щеке и держа палец на кнопке. Между тем они описывали медленный круг по каменному полу. — То, что может вернуть в мир порядок, которого, возможно, вообще не существует. Вот я сейчас нажму на кнопку, и нас не будет. Никаких воспоминаний. Никакого чувства вины или ненависти. Тебе это по душе?

Филдинг молчал, стараясь изо всех сил держать себя в руках.

— Он был моим отцом, Филдинг, и считал тебя своим другом. Помню, как ты приходил в наш дом, обедал с нами. Ты ненавидел музыку, которую он любил, и приносил пластинки с записью больших оркестров, играющих танцевальные мотивы. И ты убил его. Задолго до Каспара. Каким-то образом я почувствовала, что он умер именно тогда.

Филдинг положил руки ей на плечи, посмотрел прямо в глаза и сильно встряхнул ее.

— Дэн тоже взял деньги, Эм! Никто не заставлял его. Никто никого не заставлял. Если бы этот болван Каспар не начал стрелять, все бы благополучно вышли оттуда и оказались на свободе. Одни обогатились бы, другие стали бы героями. Мир полон грязи. Ты разве не замечала?

Коста увидел печаль в ее глазах. Палец на кнопке побелел.

Филдинг оттолкнул Эмили.

— Тогда почему он вернулся и ничего не сказал? — спросил он. — Почему не задавал никаких вопросов?

— Он не знал! — хрипло взвизгнула она.

Филдинг вновь схватил девушку за плечи, впился в нее горящими глазами:

— Ты слишком умна, чтобы поверить в такое. Разве нет?

Эмили молчала. Просто стояла, качая головой и гневно глядя на него.

— Подумай, — продолжал Филдинг. — Он молчал, потому что ему заплатили, Эмили. Все в его команде получили деньги. В самом начале.

— Ну и что, Филдинг? — спросила она. — Ты хочешь сказать, что от этого зависело его моральное решение?

Казалось, Торнтон Филдинг вдруг забыл о смертельной взрывчатке, прикрепленной к его телу. Он был взбешен, что Эмили не понимает его.

— Ты слишком молода, — фыркнул он ей в лицо. — У тебя нет никаких мыслей.

— Так просвети меня.

Он на мгновение закрыл глаза, покачал головой, прижал к себе смертельно опасный жилет.

— Мы с Дэном работали вместе многие годы. Начиная с Никарагуа. Неоднократно прошли через разное дерьмо. И никогда ни в чем не сомневались. Просто нам надоела проклятая система, заставляющая нас решать, кто прав, кто виноват. Мы устали видеть, как бывшие друзья превращаются в злейших врагов. Твой отец обладал огромным чувством долга, но такое же чувство должно быть и у руководства, иначе у вас начинают возникать разного рода вопросы. В конце концов мы оба истощились. — Он с отвращением посмотрел на Липмана. — В таком случае ты или превращаешься в автомат и бездумно делаешь то, что тебе говорят, или становишься врагом начальства. Третьего не дано. Да, мы взяли деньги, но не хотели расширения военных действий. А кругом было полно всяких психов, которые ратовали за продолжение войны и взятие Багдада. Мы ведь являлись освободительной армией, несли счастье, мир и свободу всему миру. «Вавилонские сестры» не имели отношения к Кувейту. Миссия заключалась в том, чтобы мы организовали базу, ибо ястребы в Вашингтоне убеждали Буша идти до конца. Ты меня понимаешь?

Эмили слушала, пытаясь постигнуть смысл его слов.

— Эмили, — умолял Филдинг, — ты должна понять. Мы с Дэном заранее договорились. Никто не должен был пострадать. Простая и честная сделка. За исключением… — Он вздохнул, повесил голову и уставился в каменный пол. — Мы не ввели Билла Каспара в курс дела. Обсуждали этот вопрос, однако в итоге не решились сообщить ему обо всем. Сочли, что он со своей командой не будет оказывать сопротивления, как только увидит, что им грозит. Не думали, что он захочет сделать девять человек посмертными героями. Таким образом Дэн и его команда стали свидетелями кровавой бани и ничего не могли сделать. А потом…

Ему не хотелось продолжать.

— И что потом?

— Нам предстоял неприятный выбор. Тут нет нашей вины. Ни моей, ни Дэна и ни Каспара, Хорошая идея постепенно выродилась в дурную. Пара усталых идеалистов и пацифистов считали, что могут спасти мир. Глупо. Всю тупость ситуации мы ощутили потом, когда после войны иракцы уговаривали нас продолжить начатое и грозили разоблачением, если мы не послушаем их.