Дэвид Хьюсон - Священное сечение

Когда Фальконе закончил разговор, Перони решил, что больше не может молчать.

— Не возражаешь, если я спрошу тебя кое о чем, Лео?

— Есть ли такой ответ, который может остановить тебя? — спросил, в свою очередь, Фальконе.

— Нет. Что мы здесь делаем? Если этот негодяй из службы безопасности спеленал нас, как рождественскую индейку, зачем еще усугублять нашу ситуацию? Мы влипли, вот и все. Зачем дергаться? Почему бы нам не поднять руки вверх и не позволить другим расчищать все дерьмо?

Фальконе потер подбородок и уставился на двух туристов, праздно бредущих по дороге.

— Очень хороший вопрос, — признал он через некоторое время.

— Получу ли я на него хороший ответ?

— Возможно. Трудно сказать.

Зеленый фургон находился впереди на расстоянии двухсот метров от них.

— Они правы только в одном отношении, — спокойно проговорил Фальконе. — Каспар нарушил все правила. Ты знаешь об этом не хуже меня.

— Конечно, знаю! Но это не значит, что его надо стереть в порошок. Черт… в каком мире мы живем? Я не хочу быть судьей, присяжным и палачом в одном лице. Если бы у меня появилось такое желание, я бы переехал в Южную Америку или куда-то еще.

— Возможно, уничтожить его — наилучший выход…

— Чушь!

Фальконе указал рукой на серый фургон.

— Не отставай. Так что ты предлагаешь нам делать?

— Ладно. У меня возникла идея. Возвращаемся сейчас в квестуру и входим в кабинет, находящийся прямо над офисом Моретти. Там должен быть человек, который внимательно нас выслушает.

— Может быть, — согласился Фальконе. — Только тогда мы не доберемся до Каспара. Или его схватят американцы и исчезнут вместе с ним в неизвестном направлении. А нам придется отвечать на трудные вопросы. Плюс есть еще небольшое дельце, касающееся агента Дикон. Кто, По-твоему, приглядывает за ней сейчас? Липман?

Перони обмозговал слова инспектора. Установка бомбы — это уже терроризм, который не входит в полномочия квестуры. Все передается госбезопасности и специалистам по антитеррору. Возможно, и карабинерам. На подготовку уйдет время. Потребуются ресурсы, разведка. Всего этого у них нет.

Фальконе заметил:

— Что ж ты вдруг затих?

— О, Бога ради, — прошипел Перони, — прекрати бить меня по зубам всякий раз, как я вношу какое-то предложение. Неудивительно, что тебе не повезло в семейной жизни. Ты всегда хочешь показаться офигенным умником, Лео. А этого никто не любит.

К его удивлению, взрыва не последовало. Фальконе окинул Перони ледяным взглядом.

— Извини, извини. Прошу прощения. Я немного нервничаю. Так что нам нужно предпринять, по твоему мнению? Уйти в сторонку и позволить этим негодяям делать с нами все, что угодно?

Фальконе усмехнулся:

— Все очевидно, разве нет? Делом занимается твой напарник. Судя по только что состоявшемуся разговору, он справляется.

Перони боялся, что у него вот-вот лопнет голова. Он снял одну руку с руля и помахал кулаком перед лицом Фальконе.

— Да. И все потому, что вы с Ником одной крови, только ни один из вас не хочет этого признать. Под вашими изображениями можно поставить такую надпись: «Хитрые ублюдки, не терпящие плохого обращения. Кусаются без предупреждения». В то время как я…

— Ты просто пожилой коп из полиции нравов, которого понизили в звании за один незначительный проступок личного свойства.

— Совершенно правильно, — согласился Перони и удивился вкрадчивому тону своего голоса. — Просвети меня, Лео. У меня голова раскалывается.

Фальконе взглянул на него. На какую-то долю секунды на его лице промелькнуло сострадание.

— Все просто, — сказал он. — Такие люди, как Липман и Виале, черпают силу из одного источника.

— Какого же?

— Они нарушают правила. Считают, что у них к ним иммунитет. И делают это небеспричинно. Люди, с которыми они имеют дело — террористы или им подобные, — придерживаются такой же точки зрения. Они все готовы на то, что простые смертные в силу воспитания, моральной ответственности и вкуса считают отвратительным.

Перони обдумал услышанное, пытаясь понять, какое направление принимает их разговор.

— Итак?..

— Итак, если мы хотим победить, Джанни, нам нужно поступать таким же образом. Давай посмотрим правде в глаза. Принимая во внимание то, в какие тиски мы зажаты, есть ли у нас иной выбор?

— Лучше бы я вообще не спрашивал, — проворчал Перони. — Лучше бы я ничего не знал. Кто тянул меня за язык?

— Ты и твой язык — это одна проблема.

— Одна проблема? Ты уверен?