Андрей Измайлов - Трюкач

Однако Ломакину, абсолютно ничего не было известно про стиль и методы сколачивания капитала Евгением Павловичем Солоненко, когда на коктейле в Доме кино их познакомили.

А познакомила их Антонина. А с Антониной он, Ломакин, познакомился всего за два часа до Слоя-Солоненко, перед премьерой «Изверга». Нездешнюю мулатку знобило то ли от здешней весенней мозглости, то ли от, всегда унизительной, очереди-толчеи гардеробного зала, усеянного опилками. Короткая шуба (или манто?) не унимала озноб, а, наоборот, усиливала – ведь ради того, чтобы сдать ее, шубу, и приходилось длить и длить бессмысленное и медленное топтание, ближе-ближе, к вешалкам. А местная шатия-братия со смутно знакомыми лицами привилегированно просачивалась к барьерам.

Ломакин отчасти принадлежал к местной, шатии- братии, да и в «Изверге» играл не последнюю роль, пусть и замещая в кадре звезду Ярского на сложных трюках. Он мог просочиться к вешалкам без очереди-толчеи. Собственно, так и сделал минуту-другую назад. Отчего же не помочь нездешней даме.

– Помочь?

– Чем?

– Позвольте вашу… ваше манто. Я сдам.

– Без очереди?

– Без.

– Лучше скажите громко этим… этим всем: В очередь сукины дети, в очередь!

Нездешняя мулатка, знающая Булгакова. Без акцента. Наверно, все же здешняя – но не местная шатия-братия. Даже странно! С такими данными – и не местная, не дом-киношная. Обязательно (моргнешь глазом – проморгаешь) кто-нибудь позарится. Публика еще та! Мол, я, если не узнали, режиссер эх-ма такой-то. Нет, я! Нет, я! Не узнаете? Еще в Кинопанораме недавно показывали! – Да что – ты! А вот я… А я – спецкоррр! Пусть хорохорятся, но все они в моих руках – не напишу, и знать никто не будет! Эт ничего, что я прыщавый, это от бурного обмена веществ. Обменяемся на досуге? Веществами? Красавицы обычно клюют на убогих. Клюнет? О! Клюет, клюет!

Витающие флюиды. Щас только княжеские шубы- пальто – пыльники скинут и – густопсово примутся благовонять мыслями, оформляя их в слова.

– В очередь, сукины дети! В очередь! – гаркнул Ломакин, рискуя репутацией. Попереть не попрут, но затаят обиду.

А пошли вы все! В очередь!

Местная шатия-братия отпрянула было – уж сильно трубно провозгласил Ломакин, – но тут же ринулись на прежние позиции. Мало ли, ненормальный!

Да нет, он нормальный, просто делает скандал. А вот фиг ему! Не получит!

М-м, а кто это?

Это? Черт знает. A-а! Каскадер это! Он уже в тираж выходит, потому, видишь, на все идет, лишь бы общее внимание привлечь. Не обращайте внимания!

А кто это с ним?! Обратили внимание?!

Нельзя не обратить, но только… знаете ли, верно подмечено: кто бы то ни был, но – с ним!

– Достаточно громко? – осведомился Ломакин, светски склоняясь к спутнице (хотела испытать? испытания прошли успешно! а ты, дама, теперь – спутница, даром ли за локоток придержал в момент шариковского взрева!).

– Достаточно. А можно здесь этого не снимать вообще? – осведомилась мулатка, светски поведя плечами.

– ЭТОГО можно не снимать… завсегдатаем уверил Ломакин. Слово – не воробей. Запоздало цапнешь двусмысленность за хвост, ан уже выпорхнула, оставив в кулаке парочку перышек.

«Изверг» – так себе. Проходная фильма, вокруг которой устраивают ажиотаж, премьеру в Доме кино, шумиху в оплаченной спонсорами прессе: Первый российский супербоевик! Герой, – русский Рэмбо! Но назвать его так – значит, польстить не герою Изверга, а – Рэмбо! Впрочем, трюки Ломакин на фильме, зарядил действительно недурственные. Если бы все решали трюки!… В общем, средненько, средненько. Но публика инерционно валила валом: не посмотрим других, так себя покажем. Тусовка с бесплатными бутербродами и бокалами того-сего.

Обычная картина! Четыре категории тусовщиков. Первая – шнырливые жратики-халявщики, зубодробительно жующие один за другим квадратики с ветчиной-сервелатом-сыром-икрой, взахлеб глотающие один за другим порции шампанского-водки-ликера-сухача… а-а, что, еще и кино показывают?!

Вторая – насмешливые новички, с зубовным скрежетом сожаления отказывающиеся от навязчивого сервиса дурновыглаженных официантов-разносчиков: спасибо, пока не надо! Интонация и взгляд проститутки, на которую (из которой?) обрушились месячные: сегодня-нет. И хочется и колется. Как бы так исхитрится, чтобы выглядеть достойно?

Третья – зубры, хохочущие напоказ. Напоказ – мутно знакомые профили и фасы по невнятным отечественным фильмам. Неужели это он?! Вроде бы он! Уй, ка-акой старый! И лысый! Может, не он? Да он, он! А – она? Ой, перестань, не может быть! Почему? Посмотри на нее – швабра и есть! Хочешь сказать, что это – ОНА?! А кто?… М-мда, она… Элита, хохочущая напоказ, элегантно снимающая бутербродики с подносов – напоказ, выбирающая из полукруга бокалов единственный (А тут что у нас, дружочек?) – напоказ.