Патрисия Корнуэлл - Обстоятельства гибели

Мысленно я снова и снова проигрываю ту сцену. Угол камеры вдруг меняется, она показывает голые ветки и серое небо, потом край длинного черного пальто. Оно промелькнуло в рамке за одно мгновение, может быть, секунду. Кто способен переступить через попавшего в беду человека так, словно он неодушевленный предмет, камень или бревно? Кто может оставить без внимания человека, схватившегося за грудь и упавшего на землю? Наверное, тот, кто это и сделал. Или кто-то, кто не хочет быть замешан в этом деле и имеет на то серьезную причину. Так поступают иногда свидетели нападения или наезда, которые предпочитают уехать с места происшествия, чтобы не участвовать в расследовании. Мужчина или женщина? Видела ли я обувь? Нет, только нижний край пальто или длинной юбки, потом глухой удар, и картинка снова поменялась: другие деревья и выкрашенная зеленой краской скамейка. Может быть, человек в черном пальто умышленно отбросил наушники под скамью, чтобы камера не записала что-то еще, сделанное в те секунды?

Запись нужно просмотреть еще раз, повнимательнее, но не сейчас. Айпад лежит сзади, да и времени нет. Лопасти уже взбивают воздух, и генератор подключен. Мы с Люси надеваем наушники. Она включает концевые выключатели, авионику, полетные и навигационные приборы. Я ставлю переключатель интеркома в положение «только экипаж», чтобы Марино не слышал нас, а мы не слышали его, пока Люси разговаривает с авиадиспетчером. Мы ждем от диспетчерской разрешения на взлет. Я ввожу пункты назначения в джи-пи-эс, в индикатор движущейся карты и в навигационную систему Челтона. Поправляю альтиметры. Сверяю цифровой индикатор уровня топлива и топливомер. Я дублирую почти каждое свое действие, потому что это никогда не лишнее, как говорит Люси.

Наконец башня дает добро, и мы катимся к взлетной полосе, поднимаемся и, взяв курс на северо-восток, пролетаем над Делавэром на высоте тысяча двести футов. Ветер морщинит темную воду, которая похожа на густой и быстрый поток расплавленного металла. За деревьями, словно маленькие костры, мелькают огоньки.

Мы меняем направление, поворачивая к Филадельфии, потому что видимость с приближением к побережью ухудшается. Я переключаю интерком — проверить Марино.

— Ты как там, сзади? — Я немного успокоилась и уже не злюсь на него так сильно. К тому же куда больше меня занимает длинное черное пальто и последнее восклицание хозяина собаки.

— Надо поскорее пройти Нью-Джерси, — слышится его голос. Марино знает, где мы находимся, потому что в заднем пассажирском отсеке на видеоэкране есть бортовая карта.

— Туман и ледяной дождь. В Атлантик-Сити условия для полета по приборам. И быстрее не получится, — говорит Люси. — Перехожу на «экипаж».

Марино снова выключен из нашего разговора; диспетчеры передают нас от одной башни к другой. У меня на коленях секционная карта Вашингтона. Я ввожу в джи-пи-эс новый пункт назначения — Оксфорд, штат Коннектикут, где у нас будет последняя заправка. Мы отслеживаем погоду по монитору и видим наползающие со стороны Атлантического океана плотные желтые и зеленые массы. Мы можем обгонять шторм, уклоняться от него, нырять под него, но лишь оставаясь над сушей. К тому же нам помогает попутный ветер, добавляя скорости, которая и без того достигает ста пятидесяти двух узлов.

— Как дела? — спрашиваю я, продолжая отслеживать вышки сотовой связи и другие воздушные суда.

— Будут еще лучше, когда доберемся до места. Думаю, нам удастся обогнать вот эту тучку. — Она указывает на дисплей погодного радара. — Но при малейшем сомнении будем садиться.

Племянница не прилетела бы за мной, если бы допускала возможность ночевки в поле. Я и не беспокоюсь. Может быть, беспокоиться о чем-то еще просто нет больше сил.

— А вообще? Ты как? — говорю я в микрофон, слегка касаясь его нижней губой. — В последние недели много о тебе думала.

— Буду лучше, когда доберемся до места. Каждый раз, когда мы уже ждем твоего возвращения, планы меняются и… Так что мы уже и думать перестали.

Мое возвращение действительно откладывалось трижды, и всегда из-за каких-то неотложных дел. Сначала в Ираке в один день были сбиты два наших вертолета. Тогда погибло двадцать три человека. Потом массовое убийство в Форт-Худе. И наконец, землетрясение на Гаити. Ситуация потребовала развертывания медслужбы, мобилизовали всех, и Бриггс не пожелал отпускать меня до завершения учебной программы. Несколько часов назад он снова попытался отсрочить мой отъезд, предложив остаться в Довере. Как будто не хотел, чтобы я вернулась домой.