Дин Кунц - Покровитель

Гитлер повернулся лицом к Стефану. Он выказал не больше удивления, чем Черчилль, хотя он знал о работах в институте, чего не знал Черчилль, и он понимал, каким образом Стефан материализовался в бункере. Более того, он знал Стефана, как сына своего сподвижника и как офицера СС, работавшего на него.

Хотя Стефан не ожидал увидеть удивления на лице Гитлера, он надеялся увидеть его черты, искаженные страхом. Если фюрер прочел рапорт агентов гестапо о последних событиях в институте – что он несомненно сделал, – он знал, что Стефан убил Псиловски, Янушку и Волкова шесть дней назад, пятнадцатого марта, и скрылся в будущем. Возможно, он решил, что Стефан предпринял это путешествие в шесть дней назад, до убийства этих ученых, и собирался убить и его тоже. Если он и был напуган, то контролировал свой страх; не вставая с кресла, он спокойно открыл ящик стола и достал «люгер».

Когда электрический разряд закончился, Стефан вскинул руку в нацистском салюте и сказал со всей фальшивой страстью, какую только мог изобразить:

– Хай, Гитлер! – Чтобы быстро доказать, что его намерения не были враждебными, он упал на одно колено, как будто стоял перед алтарем в церкви, и склонил голову. – Мой фюрер, я пришел к вам, чтобы очистить свое имя и сообщить о заговоре в институтском персонале и контингенте гестапо, ответственном за безопасность института.

Долгое время диктатор молчал.

Взрывная волна от разрывов бомб проходила сквозь землю, сквозь двадцатифутовую толщину стали и бетона и наполняла бункер бесконечным и низким гулом. Каждый раз, когда бомба разрывалась в непосредственной близости, три картины, вывезенные из Лувра во время оккупирования Франции, качались на стене, а высокий медный стакан с карандашами, стоящий на столе Гитлера, производил пустой вибрирующий звук.

– Встань, Стефан, – сказал Гитлер. – Сядь сюда. – Он показал на черное кожаное кресло, которое было одним из пяти предметов мебели в этом подземном кабинете. Он положил «люгер» на стол – но в пределах досягаемости.

– Не во имя твоей чести, а во имя чести твоего отца и СС. Я надеюсь, что ты невиновен, как ты заявляешь.

Он заговорил напористо, так как знал, что любил Гитлер. Но в то же время он говорил с благоговейным почтением, как будто искренне верил в то, что перед ним находился человек, который воплощал в себе дух всего германского народа. Кроме напористости, Гитлер любил почтение, которое ему оказывали его сподвижники. Это было трудным испытанием, но это была не первая встреча Стефана с этим человеком; он имел опыт общения с этим душевнобольным, что помогало ему скрыть отвращение.

– Мой фюрер, это не я убил Владимира Псиловски, Янушку и Волкова. Это был Кокошка. Он предал рейх, и я застал его в комнате с документами сразу после того, как он застрелил Янушку и Волкова. Он ранил меня. Стефан приложил правую руку к верхней части левой стороны груди. – Я могу показать рану, если хотите. Раненный, я сбежал от него в главную лабораторию. Я растерялся, поскольку не знал, сколько людей замешано в этом заговоре. Я не знал, к кому я мог обратиться за помощью, поэтому оставался только один выход к спасению – я отправился в будущее, прежде чем Кокошка смог прикончить меня.

– Рапорт полковника Кокошки говорит об обратном. Он выстрелил в тебя, когда ты вошел в машину времени, после того, как ты убил Псиловски и остальных.

– Если бы это было так, мой фюрер, стал бы я возвращаться, чтобы очистить свое имя? Если бы я был предатель, зачем бы я вернулся из будущего, где был в безопасности?

– Но был ли ты там в безопасности, Стефан? – спросил Гитлер и хитро улыбнулся. – Насколько я знаю, два отряда гестапо и отряд СС были посланы за тобой в будущее.

Стефан вздрогнул при упоминании команды СС, потому что знал, что это, должно быть, была та группа, которая прибыла в Палм-Спрингс меньше чем за час до того, как он вернулся в институт. Это та группа, чье появление в 1989 году вызвало вспышки молний на ясном и светлом небе. Он неожиданно почувствовал тревогу за Лауру и Криса, так как знал, что карательные способности СС были выше, чем гестапо.

Он понял, что Гитлер не знал о том, что гестаповцы получили отпор от женщины; он думал, что Стефан сам стрелял в них, не зная о том, что Стефан был в коматозном состоянии во время этих событий. Это способствовало той лжи, которую Стефан намеревался сказать.

– Мой фюрер, я разделался с этими людьми, когда они последовали за мной, да, но я сделал это потому, что они все были предателями, они намеревались убить меня, чтобы я не смог вернуться и предупредить вас о заговорщиках, которые по-прежнему работают в институте. Кокошка исчез – разве я не прав? Насколько я знаю, исчезли еще пять человек. Они не верили в победу рейха и боялись возмездия, поэтому отправились в будущее, чтобы скрыться в другой эре.