Чарльз Эппинг - Trust - Опека

— Я не могу поехать. По крайней мере сейчас. Завтра мне необходимо быть на похоронах Охснера. Если Шмидт не увидит там меня, он точно что-то заподозрит. Мне нужно поехать и делать вид, что ничего не произошло.

— А может, не стоит?

— Тебе охота рисковать? Или хочешь сидеть и ждать, пока сделка сорвется? Что тогда? Я не хочу, чтобы явились ко мне. — Он похлопал ее по руке. — Брось. Уверен, ты что-нибудь найдешь.

— Не знаю. — Алекс с сомнением покачала головой. — Руди, я устала. Вы понимаете, что за четверо суток я почти не сомкнула глаз — с тех пор как поговорила с вами по телефону? Возможно, лучше все-таки отоспаться, а с утра начать поиски? Завтра вы пойдете на похороны, а потом…

— Но и сегодня нам нельзя сидеть без дела и ждать, пока нас обнаружат.

— Нас?

— Будь реалисткой, Алекс. Если придут ко мне — как ты думаешь, сколько понадобится времени, чтобы вычислить тебя? Каким бы смелым я ни казался, мне не под силу им противостоять.

— Из ваших слов следует, что вы расскажете все обо мне, если я не поеду?

— Я просто трезво смотрю на вещи. Кто знает, на что они способны? — Руди печально вздохнул. — Да ладно, даже если я промолчу, они, возможно, уже знают о нас. Как ты считаешь, что рассказал им Охснер, до того как его… Только представь: его держат над перилами моста через Рейн… Ради спасения своей жизни он мог многое рассказать.

— Но он даже не знает моего имени!

Руди посмотрел ей прямо в глаза.

— Вы же не сказали ему, как меня зовут, правда? — спросила Алекс.

— Правда. — Он положил ей руку на плечо. — Но, даже не зная имени, нетрудно найти молодую американку, работающую на компьютере в цюрихском банке «Гельвеция».

Будапешт

Понедельник, около восьми вечера

Мягкий толчок — и самолет коснулся посадочной полосы. Старый драндулет подъехал к трапу, чтобы забрать пассажиров. Неожиданно все начали громко переговариваться. Алекс не могла понять ни слова.

На автобусе, который вез их к залу прилета, постоянно вспыхивали одни и те же три слова: «Аэропорт Будапешт-Ферихедь».

На торце здания терминала из стекла и стали светились часы. Алекс взглянула на них. Восемь вечера. Это был один из самых долгих дней в ее жизни: три похода в банк, еще один в полицию, один — к подозрительному финансовому управляющему, две бутылки вина, сто тысяч долларов на ее счету и вмешательство в международную аферу по отмыванию денег, из-за чего ее и Руди может разорвать в клочья.

Это как «Бомба замедленного действия» — игра, в которую они когда-то в детстве играли в Сиэтле. Собираешь маленькую игрушечную бомбу и передаешь ее другому. Когда выходило время, бомба «взрывалась», и тот, кто держал ее в этот момент, считался «убитым».

Теперь Алекс играла в новую версию этой игры. Аладар Коган и его жена, открыв в 1938 году опекунский счет в Цюрихе, исчезли, оставив Рудольфа Тоблера-старшего управлять делами. Продержав бомбу почти пятьдесят лет, он вдруг покончил жизнь самоубийством. Или нет? Потом наступила очередь Георга Охснера. Тот держал бомбу до тех пор, пока сын Рудольфа Тоблера не узнал о счете. Но как только Охснер собрался передать бомбу, он тоже умер. Сейчас счетом владеет Руди. Часы уже громко тикают. Алекс же стоит рядом с Тоблером-младшим.

После прохождения таможни Алекс прямиком направилась в зал прилета, чтобы отыскать человека, с которым должна была встретиться по просьбе Руди.

— Поверь мне. В Венгрии без помощи далеко не уйдешь, — объяснил Руди. — Я позвоню Шандору и обо всем договорюсь. Он о тебе позаботится. Это мой старый добрый приятель.

Ключевым словом оказалось «старый». Шандору, должно быть, было под семьдесят. Алекс увидела его у таблички «Találkozóhely» — «Встречающие». Он энергично махал ей рукой. Несмотря на теплый сентябрьский вечер, Шандор был в длинном развевающемся плаще.

У него были яркие глаза, смуглая кожа. Все вокруг него толкались и кричали что-то по-венгерски. Этот язык звучал странно, словно люди обменивались кодовыми сообщениями. Он не был похож ни на один другой язык, которые Алекс слышала раньше.

Шандор протиснулся сквозь толпу ей навстречу. В руке он держал розочку.

— Вы, наверное, подруга Рудольфа? — Голос у него был глубоким и мелодичным. Он заметно картавил. — Возьмите. Купил вам цветок. Он очень дорогой. Надеюсь, вы это оцените.

С легким поклоном он вручил ей цветок.

— Добро пожаловать в Будапешт.

— Спасибо, профессор Антал. Я…