Йен Фишер - Ночной консьерж

Накупив в «Чайна-Тауне» китайской еды, которой хватило бы хору детской капеллы, чтобы питаться двое суток, Кристина заперлась в своей уютной двухкомнатной квартирке на пятом этаже старинного дома в районе Риддархольмен, отключила телефоны и погрузилась в самый занудный фильм из всех, что она видела в жизни. Бесконечно затянутый, с отсутствием режиссуры, с отвратительными актерами, бесполезный, но такой важный фильм. Она изучала записи с видеокамер в московском бутике, в ресторане и в клубе в течение двенадцати часов, во всех режимах, на которые был способен ее «MacBook». Она делала покадровую перемотку, злоупотребляла функцией «zoom», увеличивала, панорамировала, до рези в глазах всматривалась в точки на дисплее компьютера, которые были всего лишь бездушными и бессмысленными электронными импульсами.

Спустя двенадцать часов, опустошенная и выжатая, Кристина упала в кровать, понимая, что не продвинулась ни на шаг. Или почти не продвинулась.

На записи из магазина все было просто и ясно. Внешняя камера показала, как Ларсен подошел к входной двери и вошел вовнутрь. Далее с трех внутренних камер можно было наблюдать классическую пантомиму «покупатель-продавец». Женщина-администратор с осанкой королевской кобры что-то рассказывала, жестикулируя и гипнотизируя; девушка-продавец открывала витрину, доставая разложенные в ней безделушки.

Ларсен рассмотрел несколько украшений, затратив на каждое не более минуты. Совершил несколько пассов руками вокруг изящного колье с зелеными изумрудами. Поднял ладони вверх, указательным пальцем правой почесал нос, сделал несколько круговых движений левой кистью, как футболист, требующий себе замену в матче. Кристина с детства знала значение этих жестов. Так отец бессознательно сопровождал свое сообщение о том, что он покупает игрушку, несмотря на то, что ему не все в ней нравится, и вообще, он понимает, что деньги будут выброшены на ветер.

Единственный вывод, который Кристина сделала из увиденного, заключался в том, что отец покупал ювелирное украшение для того, кто был ему достаточно дорог. Дорог настолько, что отец, совершая волевое усилие, переступал через собственные сомнения и здравый смысл.

Видео из ресторана было похоже на вчерашний выпуск «Свенска дагбладет». Такое же пустое и бессодержательное. Свен Ларсен, как и на предыдущей пленке, появился в поле зрения внешней камеры на своих двоих. Никакого автомобиля не наблюдалось даже вблизи. Далее – похожий этюд с администратором ресторана, мужчиной средних лет с высоким лбом и волосами, стянутыми сзади в конский хвост.

Вот Ларсен садится за столик, несколько удаленный от прочих. Он делает заказ миловидной, но неуклюжей официантке – принимая заказ, она уронила блокнот на пол и поспешно опустилась за ним в неловком книксене. Спустя пятнадцать минут заказ приносят. В течение получаса Ларсен ест, почти не поднимая головы от тарелки. Снова подзывает официантку, жестом просит счет. В ожидании счета делает звонок по мобильному. Марк Йове сказал, что в России мобильный телефон Ларсена все время был отключен. Значит, он воспользовался другой сим-картой, возможно, купленной в Москве, возможно – картой российского оператора связи. Зачем?

Видео из клуба оказалось чуть поживее, но тоже не давало никаких ответов на вопрос, куда подевался господин Ларсен. В этом файле, помимо прочего, присутствовало рандеву с русской проституткой, пять выпитых рюмок виски «Caol Ila», который отец предпочитал прочим спиртным напиткам, но употреблял крайне редко, в дни личных праздников или серьезных стрессов.

Перед тем как провалиться в тяжелый сон, Кристина подытожила то, что ей удалось узнать. Отец покупал подарок для кого-то, кто был ему дорог, он делал звонки не со своего телефона, и он выпивал. Что из этого следовало? Что он имел свою частную жизнь, которую старался укрыть от окружающих? Но это никогда не было секретом. Все знали, что Свен Ларсен предпочитает держать в тени многие детали своей личной жизни. И имеет на это право, как любой другой человек.Да, пожалуй, в поиске ответа на вопрос, что случилось со Свеном Ларсеном, Кристина ничуть не продвинулась.

На следующий день она проспала до обеда, и вылезать из постели не было ни сил, ни желания. Так случалось каждый раз, когда ею овладевала растерянность и «не было идей на жизнь». Так говорил отец, которому такие состояния, она уверена, были совсем не знакомы.