Андрей Лебедев - Конец света

И тут еще новое действие.

Снова играет гимн, и в зал из той же двери входит ее муж — Саша.

На Саше камуфляжная форма с погонами и несколько медалей на груди.

И Саша ей говорит:

— Гляди, Катюша, как вырос наш сын!

Катя вгляделась в лицо президента и вдруг поверила, что это их с Сашей сын.

А почему бы и нет? Если Саша так говорит?

А сын, то есть президент, достает из внутреннего кармана пиджака какой-то конверт и говорит:

— Дорогие мои папа и мама, от лица страны поздравляю вас со спасением нашей Родины от нашествия басурман… — И протягивает Кате конверт.

Она раскрывает его, а там какой-то документ, написанный характерной вязью, на арабском…

И президент ей говорит:

— Мама, а у меня ведь два хозяина?

По дому прокатился шум.

Хозяин приехал!

На первое был доклад профессора Булыгина-Мостового.

Присутствовали генералы Старцев, Ерохин и Бочкин, а также полковники Цугаринов, Грабец, Мижулин, Заробко и с ними майоры Мельников и Луговской.

Суть доклада сводилась к уже известному, что Ходжахмету, судя по всему, удалось повторить вевельбургский опыт немцев, то есть собрать экстрасенсов, влияющих на техногенное, и скомпоновать из них работоспособную цепь.

Однако выводы Булыгина-Мостового не были слишком пессимистичными.

Профессор был уверен, что так же, как и немцы в сорок пятом, Ходжахмет по-прежнему выдергивает из мировой сети знаний только случайное. Его экстрасенсы, словно в Публичной библиотеке, но с завязанными глазами, — хватают с полок бессистемно и, только уже выйдя из транса, могут как-то потом разбираться с утащенным с небес знанием.

Вопросов к профессору было много.

Во-первых, можно ли и, главное, нужно ли нам сейчас пытаться собрать аналогичную цепь из экстрасенсов?

И во-вторых, как лишить Ходжахмета его преимуществ?

Булыгин-Мостовой ответил на это, что собирать собственную цепь — дело долгое.

И главное, собрав ее, где гарантия, что нашим удастся быстрее Ходжахмета нахватать из мировой сети именно нужных знаний, именно тех, что позволят противостоять его армии?

Поэтому Булыгин предложил начать с того, чтобы разрушить имеющуюся у Ходжахмета сеть.

Именно эту рекомендацию профессора решили и принять за основополагающую директиву дальнейших действий Резервной ставки.

— Ты должен поехать туда, ты должен проникнуть в их святая святых под видом экстрасенса, — сказал Цугаринов. — Саша, тебе доверяем мы судьбу России, ты должен включиться в их сеть и… Вырубить ее.

— И тогда телепортанты зависнут в подпространстве, — вставил Булыгин-Мостовой.

— И тогда эти их дьяволы, которые телепортировались в Кремль, в Белый дом в Вашингтоне, на Даунинг-стрит и в уиндзорский дворец, все эти телепортанты тогда зависнут в подпространстве и вообще неизвестно куда денутся, — подтвердил Цугаринов, — и ты, Саша, и ты должен это сделать…

Да!

Заданьице!!

Всего — ничего!!!

Проникнуть к Ходжахмету, выдав себя за экстрасенса, умеющего влиять на техногенное, и, проникнув в то место, где сидят эти его монахи-экстрасенсы, вырубить им подключение к мировой сети…

Вот и весь сказ.

Вот и вся задачка.

— И еще, — добавил Цугаринов, — профессор сказал, что твоя Катюша не случайно попала к Ходжахмету, он ее каким-то образом вычислил, и, ища ее, ты выйдешь на Ходжахмета, и наоборот… Ища Ходжахмета, ты найдешь свою Катюшу… Она почему-то нужна ему И выяснив, зачем она ему нужна, ты, может, выяснишь и раскроешь его главный секрет…

Катюша?

Она главный приз этой гонки.

Вот как завернула Судьба.

Этот дом Ходжахмет построил в восемьдесят девятом году.

Тогда через него проходило очень много наличных денег — и от шейхов, и от русских олигархов, и даже от американцев…

И со всех денег он снимал свои, как он считал, законные пятнадцать процентов.

Дом получился знатным.

Проектировал его самый знаменитый и дорогой архитектор из Швейцарии, Сэмюэль Бергер, тот самый, что строил здание Парламентской Ассамблеи в Страсбурге и новое здание банка «Свис Кредит» в Женеве.

Один только проект дома обошелся Ходжахмету в шесть миллионов долларов, а его постройка, которой занималась американская строительная компания «Смит и Литтлтон», потянула на все шестьдесят миллионов с хвостиком.

Еще двадцать миллионов потом ушли на обустройство: электроника, антиквариат — бронза, фарфор, ковры, картины, античная скульптура…