Андрей Лебедев - Конец света

— Ага! — воскликнул Баринов. — Мировой компьютер и Интернет, составленный из живых экстрасенсов… Где модем — это телепатия. А прорыв к мировому компьютеру и линк [12] Линк — гиперссылка в Интернете на какой-либо документ, страницу. — это откровение…

— Кстати, — заметил Булыгин-Мостовой, — локальные сети из экстрасенсов составлялись уже давно. Неудивительно, что в Монголии, в Тибете, например, все мужское население стран иногда было представлено медитирующими монахами… И между прочим, в КГБ были на учете все люди с аномальными способностями. КГБ тоже готовило свой прорыв к эзотерическому знанию.

— Да, — кивнул Баринов, — подсознание — это системные файлы… Там есть и возможности модема. И монахов-экстрасенсов вводили в пограничные состояния…

Старцев снова нажал кнопку «пауза».

— Как тебе знатоки, генерал? — спросил он.

— Хорошие знатоки, — согласился Ерохин, — надо послать за ними Сашу Мельникова.

— Уже послали, — ответил Старцев.

Старцев снова оживил застывшее было изображение.

— Теория блицкрига эволюционировала, — говорил Булыгин-Мостовой, — теперь не надо громить армию и полицию, главная цель — захватить правительство и средства электронных коммуникаций. Полицию свяжут грабежи, а армию — местная пятая колонна из строительных рабочих-нелегалов и рыночных продавцов.

— Гляди-ка, прямо в десятку попал! — заметил Ерохин.

— Ты смотри дальше, — перематывая изображение вперед, сказал Старцев. — Вот здесь, здесь он прямо жуть как в самую точку!

— Перетекать в пространстве и времени — нужна еще одна компонента: душа, или свет, — говорил физик Булыгин-Мостовой. — И это мелькнуло у Эйнштейна в виде «ц» в его знаменитой формуле «е-эм-це-квадрат».

— А кто занимался нанотехнологиями? — спросил Баринов. — Штаты делали торпеды… и что? Остались в океане одни… Их обманули, от них ушли, вокруг них пустота, как при отступившем противнике. Или вот немцы воевали танковыми клиньями А Штаты воевали авиацией и бомбежками… А можно выиграть войну, уйдя на атомарный уровень и светом войдя прямо в святая святых ?

— Ага, — согласно кивнул Булыгин-Мостовой. — Леонардо — пророк, программист или и то и другое вместе? Как пройти через время-пространство? И в том и в другом?

Это как наличие новых возможностей в электронной игре.

В то время, когда генералы смотрели передачу и размышляли, Мельников и Булыгин-Мостовой были уже на пути в Ставку…

Что?

Уже родила, или бред еще продолжается?

Катюша медленно отходила после наркоза.

Она вдруг почему-то вспомнила, как какая-то школьная ее подружка, поступившая на исторический в их местном «педе», рассказывала, что римлянки в древности рожали стоя, что их для этого привязывали за кисти рук и подвешивали к потолку…

Первой к ней пустили Лиду.

Служанку ее.

— Поздравляю, мальчик у тебя, хорошенький! Сейчас тебе принесут, — сказала Лида, целуя госпожу. — Пятьдесят один сантиметр, три семьсот… Как назовешь-то?

— Сашей, — тихо ответила Катя. — Сан Санычем он у нас будет.

— А ты хотела мальчика? — спросила Лида — Мы вот с первым моим мальчика хотели, а получилась девочка.

— Где она теперь? — спросила Катя.

— Здесь, при пекарне служит… Хлеб местный печь обучается. Сыта, накормлена, обута, одета, никто к ней не пристает, я спокойна…

Катя взяла Лиду за руку — все будет хорошо, дорогая моя, я верю, мне видение было.

А Кате, и правда, было видение, когда она от наркоза отходила.

Привиделось ей, что сидит она не то в Георгиевском, не то в каком ином из парадных залов Кремля, сидит в кресле, одна, подле нее столик маленький с телефоном, таким, какие она видала по телевизору на столах у самого высокого начальства, такой старомодный светленький телефонный аппарат с гербом вместо диска… А надето на Кате платье, очень странное, вроде как даже и не платье, а шуба. Причем явно белая, с темными пятнами, такая, какую Катя видела на портретах французских королей. Горностаевая называется.

И тут начинает играть гимн, в зал входят солдаты в парадной форме с аксельбантами и с палашами наголо, Катя поднимается с кресла, а из парадных дверей навстречу ей выходит президент.

Выходит и почему-то начинает называть ее мамой.

Наш нынешний президент — и вдруг ее, Катю, мамой называет. Обращается к ней так уважительно, а Катю это отчего-то и не удивляет. Она совершенно спокойно принимает все знаки внимания, которые оказывает ей хозяин Кремлевского дворца, и даже вдруг, поддерживая правши игры, называет президента сыном и, протянув руку, поправляет ему ворот рубашки…