Лев Пучков - Дикая степь

— Все его пациенты умерли. Не своей смертью, — непонятно к чему сказал задумчивый Бо и мотнул подбородком в мою сторону: — Вон, брату подари. Он у нас фанатеет по этому делу.

— Брату? — У несправедливо обиженного краеведа отвисла и затряслась нижняя губа — нормальная реакция для большинства из тех, кто не привык к общению с толстым грубияном. — Э-э-э… какому брату?

— Да вот этому типу. — Бо ткнул пальцем в мою сторону. — У меня все равно потеряется или дети потреплют. А он такие штуки бережет. Будет с ней носиться как дурень со ступой, всем показывать…

— Снято, — скомандовала ведущая и призналась: — гУф-ф! Как хорошо, что у нас — имитация. Как они там прямые эфиры делают на Центральном — ума не приложу!

Вот так нехорошо закончилось столь славно начатое дело. Надо было краеведа предупредить. Если Бо чего не надо — ни в жизнь не возьмет. А будут приставать — пошлет подальше. Или, того хуже, оскорбит действием.

— Он всегда такой — не переживайте, — успокоил я готового заплакать краеведа, бережно пряча врученную книгу в пакет. — Не обращайте внимания. Уникум. Патологический невежа. Был бы чуть повежливее — давно бы уже в министерском кресле сидел.

— Сам дурак, — привычно отреагировал Бо и вдруг, обмахнув зашевелившуюся аудиторию широким жестом, рявкнул командирским голосом: — Стоять! А теперь мы сПро… эмр-р… с Эммануилом приглашаем всех в “Айс”!Всех!

— Куда? — не понял я. — Ты домой не собираешься?

— Эмр-р… Обед, — обернувшись ко мне, распорядился Бо и обвел аудиторию пальцем. — А?

— Где? — Я с готовностью достал свой антиударный мобильник. — Платишь сам? Сколько персон?

— Сам, — кивнул Бо. — Ноль-девять, спроси “Айс”.Это рядом — за углом тут. Закажи. Персон… раз, два, три…

Персон оказалось двадцать семь — ведущую и оператора пригласили тоже. Зоя Васильевна, как ни странно, отказываться не стала — хотя я на ее месте обиделся бы.

–. Хулиган вы, господин Болдырев, — погрозила она Бо пальчиком. — Социально опасный тип. С вами не соскучишься. А вы не думаете, что могут хану доложить?

Бо мерзко ухмыльнулся и разинул было пасть, чтобы ответить в привычном контексте:

— Луи…

— Ферзь, — молниеносно вмешался я.

— А? — заинтересовался Бо.

— Он шахматный фанат. Ферзь.

— А! Ну и… ферзя им в сумку, — принял подсказку Бо. — И попутного ветра в спину. И пусть идут.

— Уважаю. — Сверкнув плешью, московский археолог протянул Бо руку. — Это было сильно. Прошу ко мне в любое время. Сити-Чесе, как заезжаете — шестой коттедж справа.

— Обедать, — напомнил Бо, махнув рукой на выход. — Шире… — Хотел по привычке скомандовать — шире шаг, блин! — Эм-м… Прошу…

Я не приветствую расточительность, но в данном случае возражать не стал: хозяин — барин. Покормить взвод интеллигентов для Бо — не проблема, а в рамках легенды насчет лоховатой беспечности такой поступок смотрится вполне гармонично. Не таится оппонент, не хоронится по кустам, а гуляет напропалую.

Ресторанчик “Айс” действительно притаился неподалеку от телестудии — за углом. Было там довольно мило, уютно, и встретили нашу компанию вполне радушно: никак не ожидали, что в неурочное время образуется такая аппетитная куча клиентов. Кроме того, данное заведение имело некоторые претензии на импозантность.

— Недурственно, — похвалил я, усаживая Саглару за дальний от входа столик, который на правах распорядителей забронировали Бо и краевед, руководившие размещением гостей. — Тут, наверно, местная крутизна ужинает?

— А также российские и голливудские звезды, — в тон добавила Саглара. — В частности, Чак Норрис, Ричард Гири папаша Сиси из Санта-Барбары — не помню, как его фамилия.

— Да ну!

— Вон — фото.

Действительно, фото в наличии: вышеперечисленные товарищи и ряд других помельче, из того же цеха, запечатленные во время обеда в “Айсе”. Автографы, пожелания. Хан приволок — не иначе. Решил распотешить ребят экзотикой. Ну что ж — приятно. И мы тут посидим, мнем недостойными попами священные стулья.

— Шампанского?

— А у меня рабочий день.

— Так ведь чисто символически!

— Ну, если символически…

— За любовь?

— Мне кажется, вы опять торопитесь, сэр рыцарь. Я вам говорила уже… Вы всегда такой торопливый?

— Тогда — за мир и дружбу между народами?

— Хорошо, за дружбу.

— И да здравствует искусство!

— Да, пусть здравствует…

А тут и Бо с краеведом подтянулись — рассадили всех. За поведение толстого можно было не опасаться: он был благообразен, тих и вальяжен — и вообще весь светился от умиротворения. С ним так всегда бывает, когда яд выпустит, — потом целые сутки благоухает и всех любит.