Лев Пучков - Дикая степь

— Отвык от такой пищи, — развил я свое предположение. — Шашлык — балык — буженина… после картошки с черным хлебом…

— Валера! Ты че там — умер?! — негромко позвал Бо, решив проверить мое предположение.

Словно ожидая этого зова, из-за сортира показалась фигура. Сделала пару шагов и застыла в нерешительности, по очертаниям сразу и не догадаешься — кто. Темнота, сэр.

— Ну вот, — с облегчением заметил я и тихонько обозначил наше присутствие: — Валера! Мы — здесь.

Фигура развернулась на голос и медленно направилась в нашу сторону, сильно кренясь на правый бок и пошатываясь при каждом шаге.

— Не понял, — недовольно буркнул Бо. — Валер — ты чего?

— Хрр-бфф! — невнятно прохрипела фигура и как-то странно булькнула — словно пуская пузыри.

— Свет, — скомандовал Бо. — Только коротко.

Я извлек из кармана фонарик и осветил приближающегося субъекта.

— Урод! — мрачно констатировал Бо. — Гаси.

Я быстро погасил фонарик — правильно, не стоит привлекать к себе внимания, занимаясь такими сомнительными делишками.

Разумеется, это был Валера Эрдниевич — собственной персоной. Но каков он был — это уже другой вопрос! Морщины лба изломаны в страдальческой гримасе, одной рукой держится за рот, другой — за брюхо, вся рубашка вымочена в какой-то гадости, скрючен в три погибели и вообще — невменяем. Подаренной нами бутылки при контрагенте не было.

— Гад, — подтвердил я мнение Бо. — Из горла, не закусывая… Чудовище! Я сразу сказал — он мне не нравится. Зря связались. Чует мой гипофиз — хлебнем мы с ним…

— Помоги, — буркнул Бо. — Он полчаса будет плестись.

— Сам помоги, — огрызнулся я. — Он обрыган весь — не видел, что ли?

— Я не пролезу. — Бо ухватился ручищами за прутья по краям проема и потянул их в разные стороны. — Ты у нас стройный…

— Сам дотопает — не барин, — неприязненно бросил я и в досаде пожалел: — Зря его пять лет назад пощадили. Надо было еще разок джипом наехать…

Валера Эрдниевич добрался-таки до проема и, словно почуяв близость рубежа, отделявшего его от нас, рухнул у самого забора, скрючившись на земле, как новорожденный в утробе матери. Я заметил, что в кулачке его, прижатом к лицу, что-то едва заметно белеет.

— Ну ни скотина ли… — начал было я, но тут же осекся, ощутив в воздухе наличие какого-то нового компонента. Принюхавшиь, я почувствовал, как в потной ложбинкена моей спине поползли виртуальные бикарасы, и непроизвольно замер.

Запах этот был мне до боли знаком. Тошнотворный такой, сладковатый запашок — я привык воспринимать его в сочетании с другой составляющей, поэтому не сразу и понял, что это…

“Хрр-бульк… бульк…” — утробно выдавил Валера Эрдниевич и затих.

“Пиу-ууу!” — плавно затух за углом Миша Круг. Стеклоблоки сортира погасли, и вокруг воцарилась кромешная темень — по графику рубанули окраину.

— Свет, — хрипло прошептал Бо.

Я включил фонарик и направил пучок света на недвижно застывшее с той стороны забора тело.

Валера Эрдниевич был мертв. Трупик его, постепенно обмякая, распрямлялся, являя нам причину неестественного скрючивания.

Под правым нижним ребром отставного подпола торчала рукоять десантного ножа. Из разверстого, странно пустого рта высачивались обильные черные сгустки. Рука, до последнего момента зажимавшая рот, безвольно откинулась навзничь, и на землю упал скомканный пластиковый пакет.

— Гаси, — хрипло прошептал Бо. — Валим отсюда.

— Пакет. — Я мотнул фонариком. — Надо…

Бо быстро сунул руку меж прутьев забора и схватил окровавленный пакет.

— Сэкономили штуку, — не к месту сыронизировал я. — Гхм-кхм…

— Это не кассета. — Развернув пакет, Бо пару секунд полюбовался тем, что там лежало, и бестрепетно выбросил в траву. — Гаси. Валим.

Я погасил фонарь и, втянув голову в плечи, поспешил за толстым.

Увы, дорогие мои, — кассета и в самом деле отсутствовала. А в пакете…

В пакете был небольшой кусочек окровавленной плоти — по самый корень отрезанный язык несчастного Валеры Эрдниевича…

…Видимо, казачьи часовые на вышках заставных углядели-таки, когда Бокту с Никитой водили к шатру. Молодцы зорки соколы! От Ставки до заставы далековато, к шатру и обратно пленников тащили быстро, кратчайшим путем — запросто могли бы и пропустить момент.

Однако углядели… В ту же ночь, под утро, на краю ямы раздался тихий шорох, посыпалась вниз землица, и опустилась веревка. А на веревке — котомка, в которой немного хлеба с мясом да две жмени квашеной капусты с резаным луком.