Мартин Смит - Залив Гавана

Офелия насторожилась:

— А что ты будешь делать все это время?

— У русского по фамилии Мостовой есть фото мертвого носорога, я хочу посмотреть на этот снимок.

— Зачем?

— Просто потому, что он не показывал мне его прежде.

— И это все?

— Простой визит. А ты?

— Ты сказал вчера вечером, что когда следил за Луной, он толкал тележку с чем-то похожим на товары для черного рынка. Какие именно товары? Возможно, они все еще там. Нужно их осмотреть.

— Ты ведь не собираешься пойти туда одна?

— Я похожа на сумасшедшую? Нет, я возьму с собой помощников, уж поверь мне, — сказала Офелия. Какое-то время она выглядела очень сосредоточенной, а затем резко сорвала с лица темные очки.

Аркадий повернулся и увидел двух девочек в школьных джемперах темно-бордового цвета. У них были зеленые глаза и волосы янтарного оттенка, развеваемые ветром, в руках мороженое. Они были так близко, что казалось, мороженое вот-вот капнет ему на плечо. Энергичная седая женщина в домашнем платье и кроссовках изо всех сил спешила за ними.

— Мама, — воскликнула Офелия, — почему девочки не в школе?

— Они должны быть в школе, но еще им нужно время от времени видеть свою мать, ты согласна? — тут мать Офелии заметила Аркадия. — Боже! Так это правда! Все встречаются с симпатичными испанцами, милыми англичанами, а ты нашла русского. О, господи!

— Я просто попросила ее принести некоторые туалетные принадлежности, — объяснила Офелия Аркадию.

— Она выглядит не слишком довольной, — сказал Аркадий.

— Не приглашай ее присесть.

Но было уже поздно, и ее мать обосновалась на месте Аркадия.

— Моя мама, — пробормотала Офелия.

— О, господи! — вздохнула мама.

— Мой почтение, — сказал Аркадий.

— Мои дочери, Мюриель и Марисоль, — сказала Офелия с гордостью, которую не смогла скрыть. — Знакомьтесь, это Аркадий.

Девочки поднялись на цыпочки, чтобы его поцеловать.

— Где тебе удалось найти русского? — спросила ее мать. — Я думала, что они все вымерли как мамонты.

— Он — старший следователь из Москвы.

— Хорошо. Он привез еду?

— Они очень похожи на тебя, — сказал Аркадий Офелии.

— Классный прикид, — Мюриель оглядела Офелию сверху донизу.

— Это же новые вещи, — мать Офелии взглянула на нее еще раз.

— No hablo español, — сказал Аркадий.

— Это даже лучше, — уверила его Офелия.

— Это он все купил?

— Мы просто вместе работаем.

— Ну, это совсем другое дело, совсем другое. Вы — коллеги, которые обмениваются подарками в знак уважения. Весьма перспективно.

— Это не то, что ты думаешь.

— Пожалуйста, не разуверяй меня, когда у меня появляется надежда. Он не так уж и плох. Немного тощий. Недельку другую на рисе с бобами, и будет совсем хорош.

— Он тебе нравится? — Марисоль спросила Офелию.

— Он — хороший человек.

— Русский поэт Пушкин, — сказала ее мать, — был немного африканцем.

— Я уверена, что он знает это.

— Пушкин? — Аркадий услышал что-то, за что можно зацепиться.

— У него есть пистолет? — спросила Мюриель.

— Он не носит оружие.

— Но он умеет стрелять? — спросила Марисоль.

— Лучше всех.

— Тир! — закричали девочки хором.

— Они так мало тебя видят, — сказала мать Офелии, — не отказывай им в небольшом развлечении, и твоему российскому стрелку будет, чем похвастаться.

Тир представлял собой распотрошенный автобус на кирпичных подставках. Заднюю стену занимал стенд, увешанный пневматическими винтовками, нацеленными на группу американских реактивных самолетов и парашютистов, вырезанных из консервных банок. Позади, на черном занавесе, художник добавил такие же вырезанные из жести звезды и кометы и панораму Малекона. Звуковые эффекты создавались с помощью аудиокассеты с записью пулеметной стрельбы. Сестры подтолкнули Аркадия на свободное место около прилавка.

— Он, должно быть, чувствует себя, как дома, — сказала мать Офелии.

— Зарядите ее, — Мюриель подтолкнула винтовку ему в руки.

— Сама заряди ее, — сказала Офелия, заплатив за винтовку.

— Сначала самолеты, сначала самолеты, — попросила Марисоль.

Винтовка была игрушечной, с крошечной бусинкой прицела на кончике ствола. Он выстрелил в особенно злобный бомбардировщик, и парашютист рядом с ним прыгнул вниз.

— Во что ты целишься? — спросила Офелия.

— Во все сразу.

Этот его выстрел оказался самым лучшим. Дети вокруг него заставляли самолеты пикировать, вращаться, танцевать, но все последующие выстрелы Аркадия в этих сверкающих захватчиков позорно попадали в занавеску.