Ю Несбё - Леопард

Харри осторожно спустился снова, ощутил подошвами холодный бетонный пол. Потом закрыл глаза и попытался вспомнить. Нарисовать картину: как все выглядело, когда он был здесь в последний раз. Полка слева. «Калашников». «Глок». «Смит-вессон». Чемоданчик с винтовкой «мерклин». Патроны. Именно в таком порядке. Выставив руки вперед, он двинулся туда, где должна была быть полка. Пальцы наткнулись на ствол. Гладкая сталь «глока». И дальше знакомые очертания «смит-вессона» 38-го калибра, такого же, как и его табельный револьвер. Он взял его и поковылял дальше, к коробкам с патронами. Ощутил кончиками пальцев деревянный ящик. Сверху послышались разъяренные голоса и шаги. Оставалось только снять крышку. Ну пусть ему хоть немного повезет. Он засунул руку в ящик и схватил одну из картонных коробок. Понял, что это патроны. Черт, слишком большие! Пока он поднимал крышку следующего деревянного ящика, люк открылся. Он прижал коробку к себе, оставалось только уповать на то, что эти патроны — подходящего калибра. Тут в подвал упал луч фонарика, осветив пол у лестницы. Достаточно, чтобы прочитать этикетку на коробке. 7,62 мм. Черт, черт! Харри смотрел на полку. Вон там. Соседняя коробка. Калибр 38. Свет переместился с пола на потолок. Харри разглядел очертания «Калашникова» и человека, который спускался по лестнице.

Мозг — потрясающий компьютер.

Пока Харри срывал крышку с ящика и пытался ухватить коробку, он уже все просчитал. Слишком поздно.

— Здесь бы не было дороги, если бы не наша шахта, — сказал Тони Лейке, пока машина толчками продвигалась по узкой тележной колее. — Предприниматели вроде меня — единственная надежда для жителей такой страны, как Конго: встать на ноги, догнать другие страны, стать цивилизованными. Альтернатива — предоставить их самим себе, и они продолжат заниматься тем, чем занимались всегда: убивать друг друга. Все здесь охотники и добыча в одном лице. Не забывайте об этом, когда смотрите в умоляющие глаза голодающего африканского ребенка. Вы дадите ему еды, а вскоре эти глаза взглянут на вас через прицел автомата. И тогда пощады не жди.

Кайя не ответила. Она смотрела на рыжие волосы женщины на пассажирском сиденье. Лене Галтунг не двигалась и ничего не говорила, просто сидела, держа спину прямо и расправив плечи.

— В Африке все циклично, — продолжал Тони. — Сезон дождей и засуха, ночь и день, поесть и быть съеденным, жить и умереть. Ход природы — все, изменить ничего нельзя, плыви по течению, выживай, сколько сможешь, бери то, что дают, больше ничего не поделаешь. Потому что жизнь твоих предков — это и твоя жизнь, ты не можешь ничего изменить, развитие невозможно. И это не какая-то там африканская философия, просто опыт поколений. Именно такой опыт нам и надо изменить. Именно опыт меняет образ мышления, а не наоборот.

— А если опыт говорит, что их эксплуатировали белые люди? — спросила Кайя.

— Идея об угнетении принадлежит белым, — сказал Тони. — Но она показалась весьма полезной африканским лидерам: им нужно найти общего врага, чтобы объединить людей вокруг себя. В шестидесятых годах, после отмены колониального правления, они воспользовались чувством вины, которые испытывали белые, для того чтобы захватить власть и наконец-то начать настоящую эксплуатацию народа. Чувство вины белых за колонизацию Африки сильно раздуто. Подлинным преступлением было предоставить африканца его собственной натуре, деструктивной натуре убийцы. Поверь мне, Кайя, конголезцам никогда не жилось лучше, чем под властью бельгийцев. Мятежников никогда не заботила воля народа, их действия были продиктованы одной жаждой власти. Мелкие группировки врывались в дома бельгийцев здесь, у озера Киву, где были роскошные виллы, и бандиты рассчитывали на богатую добычу. Так было, и так есть. Именно поэтому у здешних усадеб по меньшей мере двое ворот. Партизаны вламываются в одни ворота, а хозяева скрываются через другие, с противоположной стороны.

— Значит, так выбрался и ты, ведь я тебя не заметила?

Тони рассмеялся:

— Неужели вы и правда думали, что следили за нами? Я наблюдаю за вами с того момента, когда вы только прилетели. Гома — маленький город, где мало денег, а аппарат власти вполне обозрим. Вы с Харри поступили крайне наивно, приехав сюда вдвоем.

— Наивно? — спросила Кайя. — Как ты думаешь, что произойдет, когда выяснится, что в Гоме пропали двое норвежских полицейских?