Ю Несбё - Леопард

Он снова оглядел присутствующих. Их лица не выражали ничего, кроме скепсиса.

— И как ты рассчитываешь пригласить на это представление публику? — спросил Эрдал, закрывая свой швейцарский нож.

— Используя то, в чем у КРИПОС нет равных, — сказал Харри.

Наступило молчание.

— О чем это ты? — спросила наконец Пеликанша.

— О пресс-конференции, — ответил Харри.

В зале повисла тяжелая тишина. Пока ее не разорвал смех. Смеялся Микаэль Бельман. Они с удивлением посмотрели на шефа. И поняли, что план Харри Холе был утвержден заранее.

— Итак… — начал Харри.

После совещания Харри отозвал Бьёрна Холма в сторонку.

— Нос еще болит? — спросил он.

— Это ты так просишь прощения?

— Нет.

— Ну… В общем, повезло тебе, Харри, что ты не сломал мне нос.

— Как знать, может, так тебе было бы лучше.

— Так ты будешь просить прощения?

— Прости, Бьёрн.

— Ладно. Значит, тебе нужна моя помощь.

— Да.

— И чего ты хочешь?

— Скажи, а вы ездили в Драммен и проверяли одежду Аделе на ДНК? Ведь она и раньше встречалась с тем парнем, с которым была в Ховассхютте.

— Мы просмотрели весь ее гардероб, но беда в том, что одежду стирали, потом снова носили, да и Аделе с тех пор общалась с другими мужчинами.

— М-м-м… Насколько я понял, лыжница она была никакая. Вы проверяли, скажем, ее лыжный костюм?

— У нее его вообще не было.

— А форму медсестры? Может, она надевала ее всего один раз и на ней остались следы спермы?

— Нет.

— Как насчет вызывающей мини-юбки или шапочки с красным крестом?

— Ничего такого не нашли. Только светло-голубые форменные брюки и туники, но от них особо не возбудишься.

— Ну… Может, ей не удалось раздобыть мини. Или она не решилась его надеть. А ты не мог бы переправить мне ее больничные одежки?

Холм вздохнул:

— Как я уже говорил, всю одежду мы осмотрели на месте, и все, что можно выстирать, было выстирано. Не осталось ни пятнышка, ни волоска.

— А не отдать ли все это в лабораторию? Чтобы там проверили как следует?

— Харри…

— Спасибо, Бьёрн. И я пошутил, у тебя потрясный шнобель. Правда.

Было четыре часа, когда Харри заехал за Сестрёнышем на машине КРИПОС, которую Бельман теперь ему предоставил. Они отправились в Государственную больницу и переговорили с доктором Абелем. Харри перевел то, что Сестрёныш не смогла понять, она всплакнула. Потом они пошли взглянуть на отца, его перевели в другую палату. Сестрёныш сжимала отцовскую руку, снова и снова шептала его имя, словно пыталась ласково пробудить его ото сна.

Зашел Сигурд Олтман, положил руку Харри на плечо, но ненадолго, и сказал несколько слов — совсем немного.

Высадив Сестрёныша у ее квартирки на Согнсванн, Харри поехал в центр, он петлял по улицам с односторонним движением, перекопанным улицам, тупикам. Он проезжал районы проституток, шопинга, наркоманов, и, только когда город вдруг оказался под ним, он понял, что едет к немецким бункерам. Он позвонил Эйстейну, тот появился через десять минут, припарковал свое такси возле машины Харри, приоткрыл дверь, включил музыку, подошел и сел на каменный барьер рядом с Харри.

— Он в коме, — сказал Харри. — Может, это не так уж плохо. Закурить найдется?

Они сидели и слушали «Transmission» в исполнении «Joy Division». Эйстейну всегда нравились исполнители, которые умерли молодыми. [121] Британская рок-группа «Joy Division» распалась в 1980 г. после самоубийства вокалиста и автора песен Яна Кертиса.

— Жаль, что у меня не было времени с ним поговорить, когда он слег. — Эйстейн глубоко затянулся.

— Ты и раньше этого не делал, так что время тут ни при чем, — сказал Харри.

— Одно утешение.

Харри засмеялся. Эйстейн покосился на него и улыбнулся, словно не был уверен, можно ли смеяться, когда отец у тебя на смертном одре.

— А сейчас чем думаешь заняться? — спросил Эйстейн. — Может, выпьем по такому случаю? Я позвоню Валенку…

— Нет, — сказал Харри и потушил сигарету. — Буду работать.

— Лучше смерть и разложение, чем пропустить стаканчик?

— Ты можешь заехать к папаше и сказать ему «всего!». Пока он еще дышит.

Эйстейн поежился:

— Мне в больницах не по себе. К тому же он все равно ни фига не слышит, верно?

— Я не о нем думал, Эйстейн.

Эйстейн прищурился от дыма:

— Если у меня есть хоть какое-то воспитание, то это только благодаря твоему отцу, Харри. Ты ведь знаешь. Мой-то был полное дерьмо. Я съезжу туда завтра.

— Рад за тебя.

Он смотрел на стоящего над ним мужчину. Видел, как шевелятся его губы, слышал слова, но, наверное, у него что-то повредилось в голове, и он не мог составить из них что-то осмысленное. Он понял только одно: час настал. Месть. Ему придется платить. И это в каком-то смысле облегчение.