Ю Несбё - Тараканы

Он отдал Лиз свой чек и скрылся. Увидев сумму, она округлила глаза.

— Найдется ли столько вдов? — с сомнением произнесла старший инспектор.

Руна Мольнес не особенно обрадовалась, узнав, что ее собираются провожать домой.

— Спасибо, сама доберусь, — заявила она. — В Бангкоке вряд ли намного опаснее, чем в центре Эрсты в понедельник вечером.

Харри никогда не бывал в центре Эрсты в понедельник вечером, а потому поймал такси и распахнул перед девушкой дверь. Она неохотно села в машину, буркнула свой адрес и уставилась в окно.

— Я ведь велела ехать в сторону «Ривер-Гарден», — сказала она через некоторое время. — Разве вы живете не там?

— Я так понял, что сперва надо доставить домой вас, фрёкен.

— Фрёкен? — рассмеялась она и взглянула на него: она унаследовала темные глаза от матери. Почти сросшиеся брови делали ее чем-то похожей на хюльдру из норвежских сказок. — Так говорит только моя тетка. А вам-то сколько лет?

— Человеку столько лет, на сколько он себя чувствует, — ответил Харри. — Я лично ощущаю себя лет на шестьдесят.

Она с любопытством рассматривала его.

— Мне хочется пить, — внезапно произнесла она. — Если вы угостите меня, то можете потом проводить до двери.

Харри нашел адрес Мольнесов в ежедневнике от «Спаребанкен Нор», такие он регулярно получал в подарок от отца на каждое Рождество. Глядя в свои записи, он попробовал объясниться с таксистом.

— Бросьте, — вставила она. — Я буду требовать отвезти нас в «Ривер-Гарден», и он подумает, что вы просто пытаетесь помочь мне. Вы что, хотите скандала?

Харри тронул шофера за плечо, Руна тут же взвизгнула, так что тот резко затормозил, и Харри стукнулся головой о потолок. Шофер обернулся к пассажирам, и Харри, видя, что Руна снова готовится завизжать, предупредительно поднял руки вверх.

— Хорошо-хорошо. Тогда куда? Патпонг нам по пути.

— Что, Патпонг? — И она закатила глаза. — Вы действительно старый. Туда ходят только распутные старикашки да туристы. Нет, поехали на Сиам-сквер.

И она обменялась с таксистом парой слов, как показалось Харри, на безупречном тайском.

— У вас есть подружка? — спросила она. Теперь перед ней на столике стояло пиво, которое она затребовала, угрожая новой сценой.

Они сидели в большом баре на открытом воздухе, на самом верху широкой внушительной лестницы, на ступеньках которой расселись молодые люди, студенты, как предположил Харри, глазевшие на проплывающий мимо транспорт и друг на друга. Руна бросила подозрительный взгляд на апельсиновый сок, заказанный Харри, но, видимо, у нее в семье воздержание от алкоголя было делом обычным. А может, как раз наоборот. Харри смутно предполагал, что в семействе Мольнесов соблюдались далеко не все правила партийной морали.

— Нет, — ответил ей Харри и добавил: — Какого черта меня всегда спрашивают об этом?

— Даже так? — Она радостно подпрыгнула на стуле. — И наверняка об этом спрашивают в основном девушки?

Он усмехнулся.

— Может, вы намерены меня смутить? Расскажите-ка лучше о ваших бойфрендах.

— О котором именно? — Ее левая рука лежала на коленях, а правой она поднимала кружку с пивом. На губах ее заиграла улыбка, она запрокинула голову, продолжая смотреть ему прямо в глаза. — Я не девственница, если ты это имеешь в виду.

Харри чуть не выплюнул апельсиновый сок на столик.

— А с какой стати мне ею быть? — спросила она, поднеся кружку к губам.

Да уж, с какой стати, подумал Харри, глядя, как дрогнуло ее горло, когда она глотнула пива. И вспомнил слова Йенса Брекке про кадык, который хирурги, как правило, убрать не могут.

— Ты шокирован? — сказала она вдруг серьезным тоном, поставив кружку на стол.

— С какой стати? — Слова его прозвучали как эхо, и он поспешил добавить: — Я и сам дебютировал примерно в твоем возрасте.

— Да, но не в тринадцать лет, — возразила она.

Харри вдохнул, задумался, а потом медленно выпустил воздух через зубы. Эту тему надо немедленно прощупать.

— Вот как? А сколько же было ему?

— А это секрет. — Лицо ее приняло прежнее задиристое выражение. — Расскажи лучше, почему у тебя нет подружки.

В какой-то миг ему захотелось рассказать все как есть, чтобы посмотреть, как он сам выдержит шоковую терапию. Рассказать, что обе женщины, которых он действительно любил, погибли. Одна от собственной руки, другая — от руки убийцы.

— Это долгая история, — произнес он наконец. — Я потерял их.