Шарлотта Линк - Эхо вины

Он не стал возражать, однако Вирджиния внезапно почувствовала себя зажатой в тиски. На нее давил не только Фредерик, но и Натан, причем последний – с особым наслаждением и жестокостью, нисколько не задумываясь о том, что она чувствует при этом. Натан показал ей другое свое лицо, до этого ей неведомое.

Лучшей защитой Вирджиния сочла нападение:

– Только не надо, пожалуйста, притворяться, что ты весь такой белый и пушистый! Ты осуждаешь мое поведение, а сам! Ведь ты так и не рассказал мне всей правды о себе!

На несколько мгновений Натан пришел в замешательство.

– Не рассказал?

– Нет. Ты не рассказал, например, как поживают твои замечательные бестселлеры, которых ты насочинял безумное количество и которые принесли тебе славу в Германии, сделали тебя популярнейшим автором!

Натан отступил на шаг назад, его глаза сузились.

– А ты, похоже, навела обо мне справки?

– Очень мне нужно за тобой шпионить! Ливия рассказала кое-что Фредерику.

– Так-так… И он, естественно, не придумал ничего лучшего, как тут же передать эти ценные сведения своей неверной супруге?

– А ты бы на его месте поступил иначе?

– Не думаю, чтобы Ливия рассказала все.

– Понятия не имею, что именно она рассказала! Так ты популярный писатель или кто?

– Какие главные промахи в своей жизни ты совершила?

– А ты?

Они смотрели друг на друга в упор. В итоге Натан прервал молчание и произнес уже немного мягче:

– Хорошо, мы должны рассказать друг другу все. Выбора у нас нет.

С огромным облегчением Вирджиния отметила, что страшное напряжение последних минут спало. Снова от Натана исходило тепло, и снова она чувствовала нежность к нему. Однако вечер потерял свое очарование. Впервые за все время они серьезно поругались, в первый раз она почувствовала себя неуютно в его обществе. Входить в ее положение он ни за что не хотел. Он не пытался оспорить слова Ливии насчет своего сомнительного писательства, и это означало, скорее всего, то, что они были правдой. Вирджиния также спрашивала себя, почему он стал настаивать на походе в кафе именно в этот вечер, именно в момент ее возвращения с прогулки, понимая, что серьезно нервирует ее подобным предложением. Казалось, что-то испортило ему настроение, пока ее не было дома, и, кроме телеграммы, другого раздражителя она не находила. Это означало, что Натан ее прочел, вопреки своим утверждениям об обратном. Ведь конверт не был заклеен! Прочитав телеграмму, он скис и сделал все, чтобы спровоцировать спор, чтобы загнать ее в угол и вынудить заговорить о Фредерике, о его оскорбленных чувствах и заставить защищать его. В итоге Натан имел полное право обвинять ее в привязанности к мужу, в сострадании к нему. Его лживые утверждения насчет опубликованных бестселлеров вкупе с тем, что он, вероятнее всего, прочитал адресованную ей телеграмму – все это не укрепляло доверие, а расшатывало его. Вдруг Вирджиния вспомнила, что Натан отыскал ее постоянный адрес, копаясь в ящиках и шкафах на этой даче, и что в первое же утро в Ферндейл Хаусе он спустился вниз с ее фотографией в руке, найденной таким же манером.

«Может быть, он просто другой, не такой, как я? – думала Вирджиния. – Он относится к подобным вещам иначе. Но это еще не значит, что он мошенник и враль».

На лице Натана снова заиграла милая улыбка. Та самая, от которой Вирджиния просто таяла.

– Завтра мы едем обратно в Кингс-Линн, – сказал он кротко. – Раз ты так хочешь.

Вирджиния смотрела ему в глаза.

– Я расскажу тебе все о себе. Все.

Он кивнул:

– Хорошо, и я расскажу тебе все.

– Твоя история будет страшной?

– Нет, – решительно покачал он головой. – А твоя?

– Будет, – ответила она и разрыдалась.

«До моего дня рождения еще целых две недели!» – с тоской думала Дженни. На самом деле до него было уже на один день меньше. Через одно воскресенье уже наступит это событие, а девочка все еще не знала, как же она отпразднует его.

Сегодня был понедельник, а значит, у нее снова появился шанс встретить того доброго дяденьку в магазине канцтоваров. Хотя ей казалось, что он просто забыл об их уговоре. Или он в самом деле обиделся на Дженни за то, что она не пришла в назначенное время. Ей так хотелось объяснить ему, что она не виновата, что ей на самом деле нельзя было уйти из дома. Но, скорее всего, ей уже не представится возможность поговорить с ним.

Дженни вздохнула. Скинув одеяло, девочка опустила ноги на пол, подошла к своему письменному столу и осторожно выудила из-под бумаг и тетрадок пять пригласительных открыток, которые она хранила в укромном месте, как реликвию. За все это время она так часто вытаскивала и разглядывала их, что одна из карточек даже немножко помялась на уголке. Дженни попыталась разгладить этот маленький изъян. Как было бы здорово заполнить эти открытки и раздать друзьям!