Александр Варго - Цинковый поцелуй

Вернулся в детскую, стал искать там, со странным двойственным чувством. С одной стороны, отыскать Лющенко жизненно необходимо. С другой стороны, не хотелось, чтобы она – мокрая и разлагающаяся – обнаружилась именно здесь.

Не хотел, чтобы она нашлась под двухъярусной кроватью, на которой совсем недавно спали Натусик и Пашка-младший (и, надеялся Паша, еще будут спать!); или в шкафу, где две полки до сих пор занимали их игрушки, пока не вывезенные Ларисой (как же там, у тещи, засыпает Натусик без своего любимого Хыськи?); даже просто на паркетном полу, по которому ступали детские ножки, гниде Лющенко делать нечего.

Паша и прежде, когда Лариса ушла с детьми, а гнида еще была жива-здорова, не пускал Лющенко в детскую. Ну, не то чтобы повесил замок, но… Но как-то так получалось, что они курсировали лишь между прихожей и спальней. В детскую не заходили…

Подспудное желание сбылось. Трупа в детской не было. И Паша не понял – хорошо это или плохо.

Вторая и последняя комната была больше площадью и куда гуще заставлена мебелью (Лариса всегда говорила, что для детской надо много воздуха и света). Соответственно, и мест, куда можно спрятать труп, значительно больше.

Шикунов, собирая рубашкой пыль, вылез из-под шкафа. Хранившиеся там коробки отнюдь не маскировали тело Лющенко. Зато, выползая – когда лицо оказалось в считаных сантиметрах от паркета, – он увидел…

Паша и сам поначалу не понял, что он увидел. Едва заметное, чуть белесоватое пятно на темном дереве. Довольно большое. Он скользнул по пятну равнодушным взглядом, змееобразными движениями выскальзывая из-под нависшего предмета меблировки.

Потом как обожгло: именно такие следы оставались на паркете от влаги!

Но старым это пятно быть не могло никоим образом. Четыре дня назад Паша тщательно натер паркет мастикой – реализуя мысль навести идеальный порядок, а уж после звать Ларису и детей обратно…

Так-так…

Склонившись к полу, словно вынюхивающая дичь собака, Шикунов продолжил свои изыскания. И увидел второе пятно, точь-в-точь такое же, едва различимое, на расстоянии человеческого шага. Потом третье. Потом четвертое. Следы вели в прихожую.

До прихожей Шикунов во время своей генеральной уборки четырехдневной давности добраться не успел – и пол покрывал легкий слой пыли. На нем след продолжился. Цепочка размытых, неясных отпечатков привела к ванной.

Паша понял все и похолодел.

Он шел по следу в обратном направлении. А тот, кто прошагал тут до него, двигался из ванной в большую комнату…

Шикунов нагнулся, еще раз осмотрел отпечатки. Подметки любой обуви оставить такой отпечаток не смогли бы… Версия о воре-домушнике, тащившем труп, поползла по всем швам. И в самом деле, воры на дело босиком не ходят, разве что в желтой жаркой Африке… Хотя нет, нет… Босая влажная ступня на пыли тоже бы пропечаталась – пальцы, пятка. Если только… Если только…

«Если только на босых ногах не было капроновых колготок», – закончил мысль в голове Шикунова чей-то чужой неприятный голос. Прозвучало это настолько реально, что Паша резко обернулся, – показалось, кто-то говорит за спиной, прямо в ухо… Никого…

Кошмар продолжался. Теперь в виде слуховых галлюцинаций…

Хотя – почти все стало понятным. Все неясности исчезли. Никто не вламывался в квартиру, никто тайком не изготавливал дубликаты ключей. Просто… Просто…

«Просто Лющенко не сдохла», – с ехидным торжеством закончил тот же голос.

И захихикал, повторяя на все лады, даже напевая:

Не умерла…

Конечно же, она не умерла, такие сучки отличаются редкой живучестью. Потеряла сознание, и только. Паша ведь не прикладывал к губам зеркало, даже пульс не пытался обнаружить. Увидел красную лужицу, поползшую из-под головы, – и подумал в панике: все, капут.

А она была жива… Черт возьми, она все время была жива… Впала в кому, или как там это у медиков называется. Хотя, может, на короткие промежутки времени очухивалась. То-то ему слышались ночью легкий плеск и шепот…

Потом – этим чертовым льдом – Паша сам, сам привел ее в сознание! Да еще, дурак, не остался, не понаблюдал, поспешил в Александровскую, как последний идиот…

Шикунов застонал и горько пожалел, что коньяк кончился. Нежданное воскрешение и тем самым избавление от роли убийцы отнюдь его не обрадовало. Если вдуматься, хрен редьки не слаще. Уж кто-кто, а Лющенко приложит все усилия, чтобы засадить Пашу за покушение на убийство…