Александр Варго - Цинковый поцелуй

Он говорил и сгребал пахнущие илом водоросли в кучу – высохнут и можно сжечь, зола – отличное удобрение… Истошный лай, совсем не похожий на недавнее добродушное тявканье, заставил резко обернуться. У них был гость.

Это оказался не уж, по крайней мере таких ужей Леша никогда не видел. Такого он никогда и нигде не видел – из воды вертикально поднималось нечто. У основания оно казалось толщиной с руку и равномерно сужалось к тоненькому кончику, поднявшемуся высоко над водой, по крайней мере, на полметра выше головы Леши. Больше всего это было похоже… черт, да ни на что это похоже не было – совершенно гладкий отросток глянцево-серого цвета, не то с розоватым, не то с сиреневым отливом.

Мизансцена длилась секунд двадцать – Леша молчал, онемевший и парализованный – не страхом, страха он не чувствовал, к месту приковывала дикая нереальность происходящего; нечто возвышалось тоже молча и неподвижно, а Бобик захлебывался паническим, срывающимся на визг лаем. Надо что-то сделать, надо что-то немедленно сделать, но…

Нечто упало, со свистом резанув воздух. Так падает меч в смертельном ударе – стремительный, беспощадный и невидимый глазу. Упало на берег и исчезло, мгновенно втянувшись под воду. Вместе с ним исчез Бобик, не успевший даже взвизгнуть… Вода взметнулась в шумном всплеске, несколько крупных капель упали на лицо Леши – он развернулся и бегом бросился к дому. И заорал…

– Я сошел с ума, – констатировал Леша совершенно очевидный ему факт. И прозвучало это почти даже радостно.

Он сидел дома (то есть в квартире Елизаветы Васильевны), за столом, украшенным довольно затейливым натюрмортом: литровая бутылка водки, на треть уже пустая, литровый же пакет томатного сока, два стакана, куча книг и журналов – от толстенных томов Брема до запыленных, вытащенных из дальних недр кладовки номеров «Юного натуралиста».

Брем был открыт на странице, изображающей щупальце гигантского кальмара – толстое, со множеством присосок, снабженных мелкими крючками. Пролитые на рисунок красные капли сока придавали щупальцу зловеще-натуральный вид, но с сегодняшним видением оно не имело ничего общего.

Леша опрокинул еще стаканчик, запил и со вкусом повторил:

– Я болен, я сошел с ума. Сбрендил, свихнулся, тронулся крышей.

Мысль успокаивала.

Если ты болен – значит, можешь вылечиться. Вылечиться и без всякого страха подходить к колодцам, или к наполненным мыльной водой ванным, или даже к прудам-воронкам – подходить, не опасаясь, что оттуда высунется не то червяк-переросток, не то чье-то щупальце, обовьет тебя и утащит к себе на глубину…

Он выпил еще, благостно улыбнулся и никак не отреагировал на звук отпираемого замка входной двери.

– Ты сошел с ума, Виноградов! – Ирина, оставив сумку в прихожей, стояла на пороге кухни. В минуты раздражения она всегда называла мужа исключительно по фамилии.

– Ага, я сошел с ума, – покладисто согласился Леша, не делая никаких попыток оспорить самоочевидный факт.

– Вот и отлучись на два дня… Пить водку в такую жару, и без закуски, и в полном одиночестве… Да ты алкоголик, Виноградов! Тебе лечиться надо!

– Ага, мне надо лечиться, – опять не стал спорить Леша, сам только что пришедший к аналогичному выводу.

Добротный семейный скандал никак не желал разгораться. Ирина достаточно хорошо знала мужа, чтобы ясно представить, что произойдет дальше: будет так вот сидеть, глупо улыбаться и соглашаться со всеми обвинениями и попреками. А то еще и уснет на середине фразы – замолчит на полуслове, прислонится к стенке и самым преспокойным образом захрапит.

– Мы с тобой завтра поговорим, Виноградов! – зловеще пообещала она и вышла, хлопнув дверью кухни – тещина посуда в тещином буфете противно задребезжала.

– Поговорим, – сказал в пустоту Леша и опять потянулся к бутылке.

Нет ничего и никогда не было – ни пруда, ни его хищного обитателя – эта заполненная водой и тиной яма ему привиделась, а на участке там ровное и гладкое место… И исчезнувший в глубине Бобик тоже никогда не существовал в действительности – просто разговаривал сам с собой, а воображение нарисовало помахивающего хвостом маленького слушателя…

Вполне может быть, что все вокруг тоже плод больной психики: и это наследство, и эта опостылевшая квартира, и Ирка, якобы сидящая сейчас в дальней комнате. А на самом деле он лежит сейчас…

Где он сейчас лежит, Леша Виноградов придумать не успел – уснул, опустив голову на «Жизнь животных» Брема…