Чеви Стивенс - Беги, если сможешь

В отдалении показалась процессия, движущаяся в сторону могилы Хизер. Людей было немного. В этом не было ничего удивительного — Хизер упоминала, что у нее мало родственников, а Даниэль рассказал, что она рассорилась со всеми друзьями.

Когда церемония закончилась, люди стали прощаться с Даниэлем и расходиться. Он немного постоял у могилы, опустив голову, после чего побрел в сторону парковки. Я подошла к могиле Хизер и положила на нее букет белых роз. Мне вспомнилась ее милая улыбка и взгляд синих глаз сквозь пряди волос.

«Прости, что не помогла тебе».

— Что вы здесь делаете? — раздался мужской голос позади меня.

Я обернулась. Это был Даниэль.

— Просто хотела проститься с Хизер. Извините за вторжение.

Я смахнула слезы и повернулась, чтобы уйти.

— Подождите, — сказал Даниэль.

Я замерла.

Он смотрел мне в глаза, и во взгляде его уже не было злобы — только усталость и печаль.

— Я должен извиниться перед вами.

Я расслабилась и перестала судорожно сжимать ручку сумки.

— Вы не должны…

— Нет, должен. Я вам столько всего наговорил на парковке. — Он покачал головой. — Это было нечестно. Просто я увидел ее вещи, нашу фотографию… — Он уставился на цветы на могиле и судорожно сглотнул. — Она пыталась покончить с собой, пока мы жили вместе. Это случалось и до того. Я не буду подавать на вас в суд. В любом случае виноват только я. Надо было раньше отвезти ее обратно в центр.

— Не уверена, что это помогло бы, Даниэль. Мне казалось, что ей там было не очень хорошо.

— Ей там было отлично. Проблемы начались, когда мы уехали.

— Возможно, но Хизер чувствовала, что они давят на нее уговорами вернуться. И в центре явно не уважали ее личные границы и желания.

— На нас никто не давил — они просто хотели знать, как у нас дела.

— Вы уверены? Может быть, они просто хотели, чтобы вы вернулись? Хизер упоминала, что вы жертвовали им деньги.

— Мы сами так решили. Вы потому сюда сегодня пришли? — резко спросил он.

— Нет, не потому. Простите, что расстроила вас. Мне хотелось проститься с Хизер. Она была замечательным человеком. Мне жаль, что я не смогла ей помочь.

Даниэль глубоко вздохнул.

— Вы же пытались. Вы единственная, кто ей помогал. Вы ей очень нравились…

Единственная…

Темная вода, запах песка и земли… В этих словах звучит что-то знакомое. Я на реке с Аароном, в мои колени больно врезаются холодные камни. «Ты единственная» , — говорит он.

Я смотрела на Даниэля, но мысли мои витали в прошлом.

— Помоги мне, или я не смогу ее исцелить.

Аарон обнажен, и я стою перед ним на коленях. Он берет мою руку и кладет ее на свой член, потом нажимает мне на затылок.

— Я не знаю как, — говорю я.

— Доктор Лавуа? Вы в порядке?

Даниэль встревоженно смотрел на меня.

Я пыталась подобрать слова, но у меня кружилась голова. Все становилось ужасающе ясно. Были ли другие жертвы? Мне вспомнились медитации наедине с с женщинами, долгие прогулки. Он говорил, что хочет «исцелить ее». О ком шла речь?

«Даниэль. Сфокусируйся на Даниэле!»

— Простите. Я просто так живо вспомнила Хизер…

Мы смотрели друг другу в глаза. Нас объединяло общее горе. Потом он снова опустил голову, закрыл лицо руками и задрожал, всеми силами пытаясь сдержать свои чувства.

Я положила руку ему на плечо.

Не помню, как я добралась домой, — помню только, как разделась и забралась под душ. Стоя под струями воды, я разглядывала свое тело: какие еще секреты оно таит? «Что еще Аарон со мной сделал?» Я стояла под душем и лихорадочно терла себя мочалкой, пока вода не остыла.

Усевшись на диван, я постаралась успокоиться и обдумать факты. Если Аарон растлил меня, легко объяснить и мою клаустрофобию, и то, что мне было с ним неуютно. Но почему это воспоминание всплыло сейчас? Было ли оно настоящим? Тогда оно показалось настоящим, но теперь я уже не была так уверена — не было ни доказательств, ни каких-либо привязок ко времени, да и сами образы начали тускнеть. В последние три недели я погрузилась в воспоминания о коммуне, и сильный стресс, вызванный смертью Хизер, вполне мог исказить мои воспоминания — словно сон, который ничего не значит, а только демонстрирует другие эмоции. Могли ли таким образом проявиться мои подозрения об истинной природе Аарона? Его поступки даже в детстве казались мне предательством — возможно, моя психика просто представила их в более брутальном виде.

Некоторые терапевты в процессе работы с восстановлением воспоминаний случайно подселяли пациентам ложные воспоминания. Это послужило одной из причин возникновения недоверия к этой технике. Не было ли мое воспоминание результатом давней манипуляции?