Дуглас Престон - Штурвал тьмы

Грин судорожно сглотнула.

— Время поджимает. Тебе пора что-то решать, Констанс: ты со мной или против меня?

Детектив сделал неторопливый глоток, а его светлые глаза спокойно и внимательно смотрели на нее поверх краев чашки.

Ле Сёр посчитал, что лучше всего пойти одному.

Теперь он стоял перед простой металлической дверью каюты капитана Каттера, стараясь расслабить лицевые мускулы и упорядочить дыхание. Более-менее овладев собой, он негромко постучал два раза.

Дверь отворилась так быстро, что Ле Сёр едва не отскочил назад. Еще больше Гордон удивился, увидев капитана в штатской одежде, сером костюме и галстуке. Бывший командор судна стоял в дверях, его холодный взгляд был направлен в лоб Ле Сёра, а невысокая фигура наводила на мысль о граните.

— Капитан Каттер, — начал Ле Сёр, — я пришел как человек, временно исполняющий обязанности капитана этого судна, чтобы… просить вас о помощи.

Каттер продолжал смотреть в ту же точку, и этот взгляд давил, точно палец, приставленный ко лбу.

— Могу я войти?

— Если угодно. — Каттер сделал шаг назад, впуская гостя. Помещение, в котором раньше Ле Сёр не бывал, выглядело спартанским — функциональным, аккуратным и обезличенным. Здесь не было семейных фотографий, морских или навигационных безделушек, никаких характерно мужских аксессуаров вроде коробки для сигар, бара или красных кожаных кресел, которые можно встретить в капитанских каютах.

Каттер не пригласил гостя присесть и остался стоять сам.

— Капитан, — медленно начал Ле Сёр, — насколько вы осведомлены о нынешней ситуации на судне?

— Мне известно только то, что объявляли по радио, — ответил Каттер. — Никто ко мне не приходил. Никто не удосужился поговорить со мной.

— Значит, вы не знаете, что капитан Мейсон захватила мостик, взяла на себя единоличное командование, увеличила скорость до предела и собирается бросить «Британию» на Каррион-Рокс?

Краткий миг — и Каттер бесшумно, одними лишь губами ответил:

— Нет.

— Мы не можем придумать, как ее обезвредить. Она заперлась на мостике, запустив механизм аварийной блокировки. Через час с небольшим мы разобьемся о скалы.

При этих словах капитан Каттер отпрянул на шаг, покачнулся, но равновесие удержал. Лицо его чуть побледнело.

Ле Сёр вкратце обрисовал детали. Каттер слушал не перебивая, с бесстрастным лицом.

— Капитан, только вы и старший помощник знаете код отмены сигнала тревоги. Даже если мы сможем пробраться на мостик и взять Мейсон под стражу, нам все равно придется отключить этот сигнал, чтобы перехватить контроль над автопилотом. Помогите.

Молчание. Затем капитан Каттер произнес:

— Коды есть у корпорации.

Ле Сер поморщился:

— Они утверждают, что ищут. Откровенно говоря, корпорация в полном замешательстве. Похоже, никто не знает где коды, и каждый указывает пальцем на другого.

Краска вернулась на лицо капитана. Ле Сёр спрашивал себя, что она означает. Страх за вверенное ему судно? Злость на Мейсон?

— Сэр, дело не только в коде. Вы знаете судно лучше, чем кто-либо другой. Налицо кризисная ситуация, и жизнь четырех тысяч человек висит на волоске. У нас есть лишь семьдесят минут до столкновения. Нам действительно нужна ваша помощь.

— Мистер Ле Сёр, вы просите меня вновь принять командование судном? — последовал тихий, вкрадчивый вопрос.

— Если вопрос ставится так — да.

— Скажите это.

— Я прошу вас, капитан Каттер, вновь принять на себя командование «Британией».

Темные глаза капитана сверкнули. Когда он заговорил, голос его был негромок и полон эмоций.

— Мистер Ле Сёр, вы с палубными офицерами — бунтовщики. Являете собой гнуснейший тип человеческих существ, который можно встретить в открытом море. Некоторые ваши действия настолько богопротивны, что их нельзя отыграть назад. Вы подняли мятеж и отдали командование психопатке. Вы и бесчестные, безответственные прихвостни за вашей спиной замыслили это вероломство против меня с тех самых пор, как мы покинули порт. Посеешь ветер — пожнешь бурю. Нет, сэр, я не стану вам помогать. Ни с кодами, ни с командованием, ни даже с носовым платком, чтобы утереть вам сопли. Теперь мои обязанности сводятся к одному: если корабль пойдет на дно, я разделю его судьбу. Всего хорошего, мистер Ле Сёр.

Румянец на лице Каттера разгорелся, и Гордон внезапно понял, что это не было результатом гнева, ненависти или страха. Нет, то был триумф, нездоровый триумф собственной реабилитации.