Александр Щелоков - Уничтожить Израиль

– Но он в чалме?

– Он мулла. Окончил медресе в Каире. Очень умный, но пьет…

– Так бывает. Ладно, оставим это. Сегодня ты можешь спать в саду. Там есть два топчана, матрасы, теплые одеяла. Выбирай любое.

– Спасибо. Мне это нравится.

Сон на свежем воздухе, который обеспечивает людям климат Средней Азии, был для Андрея одной из сторон, привлекавшей его в этом краю. Горожанину Центральной России, даже имеющему собственную дачу, трудно представить прелесть южной ночи, проведенной под открытым небом.

Теплое дыхание ветра, шелест листвы фруктового сада, аромат цветков, стрекотание цикад, черный бархат небосвода, усыпанный звездами и перепоясанный бриллиантовым поясом Млечного пути. Смотри в беспредельную высь, думай о вечности…

Не потому ли чабан, проводящий полжизни в степи, знает о звездах куда больше студентов столичных университетов?

Андрей с удовольствием ушел в сад.

Ночь стояла тихая, безветренная. Темное звездное небо дышало прохладой. Ласково журчала вода в арыке, протекавшем прямо под топчаном.

Андрей лежал с открытыми глазами.

Неожиданно он услыхал легкие шаги. Приподнял голову.

– Это я, – послышался знакомый голос. – Мулла Али-ходжа. Вы не спите?

– Нет, просто лежу. Не могу заснуть. Садитесь, Али-ходжа.

Мулла опустился на свободный топчан и подобрал ноги. Вздохнул.

– Андрей, у вас нечего выпить?

Услыхать такую просьбу от муллы Андрей не ожидал.

– Удивились? – спросил Али-ходжа. – А вот я иногда пью. – И объяснил: – Долго работал в духовном управлении мусульман Средней Азии. Часто ездил в Москву. Там ни одна встреча не проходила без водки. Мне понравилось.

– Мне это угощение не запишут как грех?

– Я помолюсь за вас. – И тут же Али-ходжа произнес слова молитвы. – Джаза-кя Ллаху хайран. – Да воздаст тебе Аллах благом!

Андрей вытащил из кармана плоскую фляжку, которая была при нем, передал Али-ходже. Тот отвернул пробку. Понюхал. Глубоко вздохнул. Сказал по-русски:

– Прости, господи!

И отхлебнул с голодным страдальческим стоном. С трудом оторвался от фляжки. Вздохнул с облегчением. Спросил с интересом:

– Вы уходите в экспедицию?

– Пока не уверен, но разговор об этом был.

– Это интересно – найти меч Аллаха. Вы тоже так считаете?

– Меч Аллаха? Я никогда о нем не слыхал. Это Зу-л-Факар?

– Нет, Зу-л-Факар – это меч пророка, да благословит его Аллах и приветствует. Мухаммад захватил этот меч в битве у своих врагов. Поэтому Зу-л-Факр – это меч его собственный.

– А у Аллаха тоже есть свой меч?

– Во имя Аллаха милостивого и милосердного. Творец миров, солнца, звезд, земли и людей имеет все, что желает иметь. Но его сверкающий меч всегда вложен в ножны. Горе неверным, горе врагам ислама, если Аллах обнажит его.

– Об этом сказано в благословенном Коране?

– Нет, это тайные строки, которые передаются из уст в уста посвященным.

– Почему их нет в книге всех книг?

– Андрей, слава и мощь Аллаха столь велики, что лишь один человек – пророк Мухаммад понял самое немногое из его мудрости. Еще меньше понимаем мы, простые люди. Коран учит различению, но это дано только глубоко посвященным.

– Я думал: читай и поймешь. Разве не так?

– О Аллах, прости мне все мои грехи, малые и большие, первые и последние, явные и тайные! Ты когда-нибудь слыхал, что когда Аллах был занят своими делами, к пророку под его личиной являлся дьявол – Иблис и диктовал обманные суры?

– Хаджи, ты не грешишь, говоря такое?

– Я просил прощения у Аллаха, прежде чем тебе сказать это. А мне об этом рассказывал образованный богослов. Он окончил исламский университет Аль-Азхар в Каире. Он рассказывал, что посвященные изъяли из Корана строки, в которых говорилось, что у Аллаха были дочери Аллат, Узза и Манат. В то время как у Всемогущего нет родителей, детей и сотоварищей. Аллах един.

– Значит, были и строки о сверкающем мече Аллаха?

– Этого я не знаю, но посвященным известно даже место, где этот меч сокрыт. И они считают, что пришло время показать его миру.

– Значит…

– Тебе выпало испытание, Андрей. Это тоже воля Аллаха, – Али-ходжа посмотрел на Андрея внимательно и снова заговорил с пьяными интонациями. – Слушай, ты меня не осуждай. У меня болит сердце. Я вижу большую беду. Она меня пугает. Мусульман специально озлобляют. Сперва унизили нищетой, теперь подстрекают злым словом к злому делу. Это нехорошо. Мусульманином может называться только человек, который ни словом, ни делом не наносит вреда, не делает обиды, не причиняет ущерба и мучений другим людям. Ты меня понимаешь, Андрей? Остановить зло – благое дело. Ты меня понимаешь?