Уоррен Мерфи - Последний алхимик

– Нет, – поспешил заверить посетитель.

– Но вы его так подробно описали...

– Да, но это не он.

– Вы уверены? Дело в том, что этот тип встречается нечасто. В основном к нам привозят черных. Порезанных, обгоревших, с переломанными хребтами. Валявшихся возле железнодорожных путей. С пулями в теле. С огнестрельными ранениями навылет. Такие белые – да еще с белыми волосами – встречаются крайне редко. А этот – просто белее некуда.

Беннет Уилсон из Национального агентства по атомному надзору отвернулся и зажал нос платком. Он не ожидал, что все сложится настолько ужасно. Но он должен был побывать здесь лично. Да, это правда, он бы хотел, чтобы Браун сделал свое дело и сразу исчез из его жизни. Но когда он прочел в газетах, что найдено тело белокурого мужчины, ему необходимо было убедиться, что это не Браун. Ведь если бы это оказался он, следовательно, они вышли на след: убийство, несомненно, могло быть делом рук только тех людей, которые, по словам Брауна, грозили положить конец карьере Беннета Уилсона. А это уже было хуже любой мировой трагедии. Следующим может оказаться не кто иной, как Бенннет Уилсон. Ради этого открытия стоило помочиться здесь, в этом морге.

Прозектор был родом с юго-запада. Это был уже немолодой человек, и у Уилсона создалось устойчивое впечатление, что он испытывает удовольствие, досаждая другим. Он продолжал посмеиваться.

– Бывает, и белых сюда привозят – с ножевыми ранениями. Конечно, от рук черномазых. Но у этого рана особенная. Черные так ножом не бьют.

– Извините, можно я пойду?

– Вы что же, уйдете и даже не потреплете его по плечу? Он был бы не прочь. – Прозектор захохотал и закрыл лицо простыней. – Хотите знать, почему я так уверен, что это дело рук белого? – Уилсон подумал, что, если ему не отвечать, он в конце концов заткнется. Но он ошибся. – Черные режут вдоль. А у этого – короткий удар прямо в сердце. Точно между и ребрами – и хлоп! Прямое попадание. Я не полицейский, но в убийствах знаю толк. Это дело рук белого. Если бы это был черный, тут было бы десять или пятнадцать ножевых ран. Черный бы еще и одно место отрезал для интересу...

Вмиг расставшись с содержимым своего желудка, Беннет Уилсон, продолжая зажимать рот платком, на нетвердых ногах вышел из морга. Он не мог видеть, как прозектор протянул руку приятелю за заслуженной пятидолларовой бумажкой.

– Я знал, что этого сумею вывернуть наизнанку, – сказал он.

– Вот уж не ожидал...

– Когда поработаешь в морге с мое, поневоле научишься разбираться в людях и всегда будешь знать, от кого и чего ждать. По-настоящему жирные – тем хоть бы что, у них желудки из чугуна. А уж чтобы тощий блевал – и вовсе не припомню. Но вот эти крепыши, такие упитанные, – с ними все равно, как лопатой по спелым сливам. Ты еще только начал, а он уже тут как тут – хлоп! И – за носовой платок.

Беннет Уилсон выбросил платок и, запинаясь, вышел на воздух – липкий и теплый. Он был не настолько напуган, чтобы потерять голову и бесцельно шататься по улицам. Он только до смерти боялся звонить Харрисону Колдуэллу.

Секретарь мистера Колдуэлла сказал ему, что в течение месяца мистеру Колдуэллу будет доложено.

– Нет, дело не терпит отлагательства. Я уверен, он сам захочет со мной увидеться. Уилсон. Беннет Уилсон.

– По какому вопросу?

– Я могу говорить об этом только с ним наедине.

– Мистер Колдуэлл ни с кем не видится наедине.

– Ну, тогда скажите ему совершенно открыто, что он может смело послать кого-нибудь в Вашингтон, чтобы опознать тело одного известного ему человека с очень светлыми волосами.

Харрисону Колдуэллу было доложено о визите Уилсона на следующий день, когда дворецкий подавал ему завтрак в постель, а секретарь сидел у него в ногах. Он был так ошеломлен, что забыл говорить о себе во множественном числе.

– Я этому не верю, – сказал он тихо.

– Это так, Ваше Величество, – ответил секретарь.

– Да, пожалуй, ты прав, – сказал Колдуэлл и встал с постели, рассыпав по простыне с вышитой монограммой грейпфрутовые дольки и наколотый лед, с которым они были поданы.

Серебряная ложечка с его фамильным клеймом беззвучно упала на пушистый ковер. Он подошел к окну. Кругом на многие мили простирались принадлежащие ему леса. Ему принадлежали и стражники у ворот. Ему принадлежали несколько членов Конгресса. Ему принадлежал Уилсон из НААНа. Как и несколько очень влиятельных чиновников из правоохранительных органов.

Теперь у него было больше золота, чем у всей Англии. Он мог купить все что угодно. И он мог так же легко все потерять – и все из-за тех двоих.