Уоррен Мерфи - Последний алхимик

– Если вы меня не выслушаете, то отправитесь прямиком в тюрьму.

– Я совсем не сплю. Честное слово.

– Я предлагаю вам благополучие и такую роскошь, какая вам и не снилась.

– Опять сон. Сон, – произнес Брустер. – Все пропало. Жизнь пошла прахом.

– Я помогу вам исчезнуть отсюда. И остаток дней вы проживете под чужим именем.

– Кажется, просыпаюсь.

– Вам надо лететь в Бразилию. В Бразилии вас никто не сможет арестовать. У них ни с одной страной нет соглашения о выдаче преступников. В Рио многие преступники живут припеваючи. Вы, сеньор, бесспорно, слышали о чудесном городе Рио?

– Но почти все мои средства вложены в эту квартиру.

– Я у вас ее покупаю.

– Ну, вообще-то, принимая во внимания рост цен на землю, я бы хотел ее немного попридержать. Сейчас не лучшее время для продажи.

– Вы что, шутите, сеньор? Вы должны ее продать. Иначе – тюрьма.

– Я просто не хотел, чтобы вы подумали, что можете купить ее у меня за бесценок. Никому и никогда не следует продавать недвижимость в минуту отчаяния.

– Я заплачу вам золотом. Сколько вы хотите?

Джеймс Брустер назвал сумму, которой хватило бы, чтобы скупить полгорода. Учитывая, что речь шла о Ла-Джолле, эта сумма превышала годовой доход двух третей государств-членов ООН.

Они сторговались на мизерной цене – миллион долларов золотом. В слитках это будет немногим больше двухсот фунтов. Два чемоданчика. В аэропорту ему пришлось оплатить перевес.

– Я знаю Бразилию. Прекрасная страна, – сказал Браун. – Единственное – надо знать, как с, людьми обращаться.

Браун потер пальцами, словно шелестя воображаемыми купюрами. Его психология основывалась на взятках.

Брустеру такая психология тоже была понятна. Из-за взяток он и оказался здесь.

– Вы должны знать, как себя обезопасить, – продолжал Браун. – Что если они нападут на след?

– Но вы же говорите, они не могут потребовать моей выдачи.

– Да, но ваш случай особенный. Вы способствовали похищению урана.

– Ш-ш, – зашипел Брустер и стал озираться по сторонам.

– Да успокойтесь, здесь никому до вас дела нет. Все летят по своим делам. Слушайте. Вы должны знать, как оторваться от хвоста, даже если это будут федеральные агенты, жаждущие отомстить за ваше пособничество в расхищении радиоактивного сырья.

– Да. Да. Оторваться от хвоста. Оторваться от хвоста, – заладил Брустер.

– Когда попадете в Рио, купите тур вверх по Амазонке. Возьмите катер на свое имя.

– Терпеть не могу джунгли.

– Понимаю вас. Именно поэтому Джеймс Брустер отправится вверх по Амазонке, а Арнольд Диас останется жить в роскоши в каком-нибудь кондоминиуме. Там за четверть миллиона вы купите себе хоромы. Такие, какие захотите.

– Всего за четверть миллиона?

– А прислугу вы сможете нанять за три доллара в неделю. За десять зеленых у ваших ног будут самые красивые женщины.

– А сколько за ночь любви? Я не совсем в форме, – заволновался Брустер.

– Десять долларов – за все, годится? Только не забудьте зарегистрировать в турбюро свою поездку по Амазонке. Вот вам адрес турагента. Обратитесь к нему.

– Почему именно к нему?

– Потому что я вам так велю. Ему можно доверять, он возьмет с вас деньги, но никуда не повезет.

– Для этого мне не стоит уезжать, – пробормотал Брустер.

– Да в этом вся суть – чтобы он вас никуда не повез. Впрочем, вам вникать не обязательно. И наденьте вот это.

Франциско Браун протянул Брустеру небольшую продолговатую пластинку чистого золота, на которой красовалось клеймо фирмы.

– В знак нашей признательности. Этому символу я служу и должен сказать, он стал мне дорог. Когда-нибудь и вас могут попросить сослужить службу – за то, что мы для вас сделали.

– За то, что вы сделали для меня сейчас, я готов носить его хоть на члене, – сказал Брустер.

– Достаточно будет повесить его на цепочку, – ответил Браун.

Сидя в салоне первого класса самолета на Рио, Джеймс Брустер достал пластинку и принялся ее изучать. На ней было клеймо с изображением аптечной колбы. Он сделал глоток рома и нацепил подвеску на цепочку. Остаток полета он провел в безмятежных мечтаниях о том, как он в роскоши проживет до конца дней.

Консуэло Боннер не стала объяснять Римо и Чиуну, откуда она знает, что Джеймс Брустер бежал в Рио. Знает – и все тут.

– Это моя работа. Дедукция. Вы ведь не говорите мне, по каким признакам чувствуете присутствие или отсутствие человека за запертыми дверьми, а я не рассказываю вам, каким образом выхожу на чей-то след.