Николь Жамэ - Дольмен

Не успел слух об аресте Лойка Кермера облететь остров, как у отеля, несмотря на непогоду, собралась толпа. Возмущенные, бессильные ему помочь люди провожали глазами полицейскую машину, увозившую брата Мари в жандармерию. Появление Ферсена было встречено мертвой тишиной, нарушаемой лишь завыванием бури. Несколько секунд он стоял перед плотной стеной враждебных взглядов, пока не раздался властный голос:

— Что? Гордишься собой, птица несчастья?

И только увидев на пороге Мари, майор понял, что эпитет относился не к нему.

— Убедилась теперь, что сеешь на острове зло с той самой минуты, как вернулась сюда? — вещала Ивонна Ле Биан, вцепившись в Мари, которая пыталась освободить себе проход.

— Ну хватит! — прогремел Люка, отталкивая мать Гвенаэль. — Отправляйтесь по домам! Все! — Положив руку на плечо Мари, он тихим голосом посоветовал ей сделать то же самое. — Я не смогу всегда быть рядом, чтобы вас защищать.

— Не заблуждайтесь! — резко произнесла она. — Нуждаетесь во мне вы, а не наоборот.

Будто в подтверждение этих слов к толпе присоединился старик из местных, сообщив по-бретонски новость, узнав которую многие перекрестились. Прошелестела волна: «Камни заговорили… Анку [9] В бретонском фольклоре персонификация смерти: ее вестник или орудие; один из популярных героев сказок и легенд. рассердился… Кровь береговых разбойников…»

При других обстоятельствах Мари насладилась бы сполна вопросительным взглядом Ферсена, сейчас же она ограничилась сухим объяснением, что кровь показалась еще на одном менгире.

Когда Люка, согнувшись в три погибели — скорость ветра на берегу превышала сотню километров в час, — добрался до менгиров, Риан уже стоял перед каменной глыбой, с которой сползали красные змейки.

Работая в Отделе ритуальных преступлений, Ферсен часто имел дело со странными явлениями, но кровоточивший менгир видел впервые. Он вынужден был признать, что это производило впечатление.

— Книжка о говорящих камнях — ваше детище? — спросил он, разглядывая писателя и размышляя, что вряд ли такой холеный и хорошо одетый тип может оказаться сбежавшим преступником из местных.

Риан кивнул и представился, протягивая руку.

— А вы, наверное, майор Ферсен?

Скорее утверждение, чем вопрос. Люка ответил на рукопожатие, переключив внимание на менгир и, в частности, на знак, глубоко вырезанный на камне, откуда сочилась кровь. Это был овал, из верхней точки которого расходились в стороны две короткие черточки.

— После чайки — краб, — проговорил Риан, — как и следовало ожидать.

— Прослеживаете логику?

— В некотором роде, — согласился писатель. — Накануне смерти Жильдаса Мари Кермер нашла в фате труп чайки. На следующий день — тело брата, обезображенное чайками. — Он показал на камень, отгороженный полицейскими: — И на менгире с символическим изображением птицы выступила кровь.

— Ну… а что Мари обнаружила вчера вечером? Краба под майонезом в своей тарелке?

Писатель улыбнулся:

— Не совсем так.

И он вкратце передал Ферсену эпизод с крабами, который чуть не стоил Мари жизни.

— Даже если не верить в предзнаменования, согласитесь, это наводит на размышления.

Люка собирался ответить, но тут он заметил Пьеррика с тряпичным свертком в руках, который неслышно приблизился и, остановившись в нескольких метрах, не сводил с них странных, слегка навыкате, глаз. От пристального взгляда немого Ферсену стало не по себе, даже после уверений писателя, что, несмотря на пугающую наружность, тот абсолютно безобиден.

— Думаете, убийца предупреждает Мари о преступлениях, которые собирается совершить? — поинтересовался Люка.

— Полицейский вы, а не я, — послышалось ироничное замечание. — Мое дело — изучать загадочные явления, легенды…

— Легенда — не более чем рассказ, в котором исторические факты искажены человеческим воображением, — возразил Люка. — А здешняя публика не страдает от его недостатка!

— На вашем месте я бы поостерегся утверждать, что история «Мэри Морган» — вымысел, если не хотите, чтобы от вас отвернулись все жители острова. Они уважают свое прошлое, каким бы бесславным оно ни было, — уточнил писатель. — Что же касается крови на менгирах — это факт, а не плод воображения.

— Всему есть объяснение, — проговорил Ферсен не без раздражения. — И я найду его, пусть мне придется окончить свои дни на этой куче камней и превратиться в бретонца.

Риан махнул рукой в сторону маяка: