Николь Жамэ - Дольмен

— Наденьте на руки пакеты! — бросил он Стефану, который с недоумением на него уставился. — На руки, Морино! — потряс Ферсен ладонями перед его носом. — Упакуйте руки трупа!

Пока тот неловко исполнял приказание, Ферсен осмотрел липкие от крови волосы на голове жертвы. Рана находилась на затылке, где, обнажая розовую кожу черепа, начинала пробиваться лысина. Не вызывало сомнений, что Ива Перека и Жильдаса Кермера убили одним и тем же способом. Опуская голову Перека на землю, Ферсен вдруг обнаружил крохотный клочок бумаги, застрявший в уголке губ трупа, словно убитый заклеил порез от бритвы и бумажка сползла. Он слегка подцепил ее ногтем, почувствовав сопротивление, раздвинул губы, потом челюсти и мало-помалу извлек остальное. Осторожно развернув пропитанный слюной комок, он прочел:

«За Мари. Всевышний вынесет приговор. Из каменного сердца брызнет кровь и прольется свет».

Мари… Машинально взглянув в сторону низенькой ограды, он еле сдержался, чтобы не выругаться: она исчезла.

Когда Мари ворвалась в прачечную, брат выливал из канистры бензин в большой пустой чан для кипячения белья.

— Бесполезно жечь одежду! — закричала она, подбегая к Лойку. — Тем более если Нико невиновен!

Но тот не слышал, он заметил присутствие Мари, только когда она попыталась выхватить у него канистру. Повернув к ней искаженное ненавистью лицо — этот образ навсегда останется в ее памяти, — он произнес жестокие слова:

— Прочь отсюда! Ты — наш враг!

Поборов обиду и вцепившись в канистру, Мари вступила в единоборство с Лойком, сила которого от злости возросла вдвое, не замечая, что бензин заливает их одежду и пол под ногами. В какой-то момент Мари ослабила хватку, и брат, отскочив в сторону, выхватил зажигалку, пламя которой полыхнуло в его зрачках. Забыв об осторожности, Мари обрушилась на Лойка, точно бык на матадора, но в тот же миг, когда взлетевшая в воздух зажигалка описала перед ее глазами круг, ответный удар в лицо, рассекший ей бровь, бросил ее на пол. Она не почувствовала боли от падения и, погружаясь в беспамятство, не могла знать, что вокруг нее смыкается огненное кольцо вспыхнувшего бензина.

Ярость Лойка мгновенно улетучилась. Как завороженный следил он взглядом за языками пламени, которые начинали лизать одежду сестры.

— Дьявол! Не стойте как пень! Скорее за огнетушителем!

Люка схватил сушившуюся на веревке скатерть, оттолкнул Лойка, загораживавшего ему проход, и, прыгнув в огненный круг, набросил ее на Мари. Лойк, вышедший наконец из ступора, поспешил ему на помощь.

Склонившемуся над белой как мел Мари Ферсену вдруг показалось, что перед ним лицо Валентины.

С тех пор прошло десять лет. Валентина только начинала осваивать их профессию, действуя со свойственными юности беззаботностью, оптимизмом и верой, что жизнь — вечна. Однажды утром она ушла на задание, с которого не вернулась. Об их любовной связи никто из коллег не догадывался. Ферсен сделал все возможное и невозможное, чтобы присутствовать на похоронах. Перед тем как закрылась крышка гроба, он незаметно просунул туда футляр с бриллиантом весом около карата, оправленным в белое золото. Кольцо он купил незадолго до рокового дня и все ждал подходящего случая, чтобы предложить Валентине руку и сердце. Случай так и не представился. Напичканный наркотиком американец все решил за них… Под крышкой гроба навсегда остались Валентина, кольцо и сердце Ферсена.

Очнувшись, Мари поймала на себе пристальный взгляд майора. Но боль и тревога, вспыхнувшие в карих глазах, мгновенно сменились полным равнодушием, и она решила, что ей просто снился сон.

— Вас ни на минуту нельзя оставлять одну! — сердито буркнул он.

На самом деле Люка был глубоко взволнован воспоминанием, которое нахлынуло на него при виде безжизненного лица Мари. Не хотел бы он вторично оказаться во власти столь сильного чувства. Заметив, что она собирается встать, Ферсен нахмурился:

— Не двигайтесь! Я вызвал «скорую».

Посмотрев на прожженную в нескольких местах одежду Мари и кровавую бороздку на черной от гари щеке, Люка достал пластырь и наложил ей на бровь.

— Хоть вы здесь все и твердолобые, но, думаю, вам лучше показаться врачу.

— Единственный на острове врач мертв! — парировала она, принимая из его рук бумажный носовой платок.

Но Люка пропустил эту колкость мимо ушей. Отстегнув мобильник, он набирал номер, совершенно перестав ею интересоваться.

— Морино? Это Ферсен. Захватите людей и быстро в отель! — И, подняв глаза к небу, воскликнул: — Боже! В «Ируаз», естественно! В Ландах что, есть другие отели?