Артур Хейли - В высших сферах

Очутившись внутри, Алан помедлил, оглядывая длинный зал с высоким потолком и одной из стен, целиком занятой картотекой, почти во всю длину которой шел полированный деревянный прилавок. Затем он подошел к прилавку, открыл портфель и достал бумаги. Он почувствовал, как у него вспотели ладони.

К нему подошел пожилой клерк, единственный сотрудник реестра. Это был худой, похожий на гнома человек, до того согбенный, будто закон лежал тяжелым бременем на его плечах. Он любезно спросил:

— Да, мистер?..

— Мейтленд, — представился Алан и передал клерку подготовленные им бумаги. — Я приготовил эти документы для регистрации, и я попросил бы вас проводить меня в кабинет судьи.

Клерк терпеливо пояснил:

— Прием в кабинете судьи начинается в десять тридцать утра, и список посетителей на сегодняшний день уже закрыт, мистер Мейтленд.

— Извините, но тут, — он указал на только что врученные документы, — речь идет о свободе человека. Я полагаю, что имею право немедленно отнести их судье.

По крайней мере в этом он был уверен. При рассмотрении дел, связанных со свободой человека и противозаконным задержанием, закон не терпит никаких отлагательств, и при необходимости судью могут поднять среди ночи с постели.

Клерк вынул из футляра очки со стеклами без оправы, надел их и, склонившись, стал читать. Держался он так, будто ничто ему не интересно и ничто его не удивляет. Через минуту он поднял голову.

— Прошу прощения, мистер Мейтленд. Вы, конечно, совершенно правы. — И он придвинул к себе папку в матерчатой обложке. — Не каждый день мы получаем заявления о нарушении Habeas corpus.

Сделав соответствующую запись в журнале, клерк снял с крючка черную мантию и набросил на плечи.

— Следуйте, пожалуйста, за мной.

Он вывел Алана из реестра, провел по выложенному кафелем коридору и через двойные качающиеся двери провел в вестибюль, откуда широкая каменная лестница вела на верхний этаж. В здании было тихо — лишь слышалось эхо их шагов. В этот час дня большинство судов уже было распущено и огни в здании были частично потушены.

Пока они поднимались по лестнице, чинно переступая со ступеньки на ступеньку, Аланом овладело непривычное волнение. Он подавил в себе детское желание повернуться и сбежать. Ранее, перебирая аргументы, которые он собирался представить, он счел их достаточно убедительными, хотя законные обоснования в некоторых случаях и были сомнительными. А сейчас все построение дела вдруг показалось ему неразумным и наивным. Неужели он собирается предстать дураком в высочайшем присутствии судьи Верховного суда? И если это произойдет, то каковы будут последствия? С судьями не шутят и не просят у них без достаточных оснований специального слушания.

В известной мере он жалел, что не выбрал другое время, когда в суде идет работа, что обычно происходит утром или в первой половине дня. Вид людей вокруг мог придать ему уверенности. Но он намеренно выбрал такое время, чтобы не привлекать внимания и избежать большой гласности, которая в данный момент могла бы принести вред. Он надеялся, что большинство газетных репортеров, прикомандированных к судам, уже разошлись по домам, и постарался не дать другим газетчикам, звонившим ему в течение дня, ни намека на то, что он затеял.

— Сегодня в кабинете судья Уиллис, — сказал клерк. — Вы знаете его, мистер Мейтленд?

— Я слышал эту фамилию, — произнес Алан, — только и всего.

Он понял, что судьи, принимающие в кабинете, все время меняются — каждый судья Верховного суда, в свою очередь, становится доступен для посетителей вне определенных часов, когда он заседает в суде. Поэтому ты попадаешь к тому или иному судье по воле случая.

Клерк хотел что-то сказать, но передумал..

Алан напомнил ему:

— Вы хотели что-то сказать мне?

— Нет, сэр, просто посоветовать… если это не слишком бесцеремонно.

— Продолжайте, пожалуйста, — попросил его Алан.

Они поднялись по лестнице и свернули в темный коридор.

— Видите ли, мистер Мейтленд, — клерк понизил голос, — его светлость — хороший джентльмен. Но он строго относится к процедуре и особенно не любит, когда его перебивают. Выступайте как хотите долго — он даст вам столько времени, сколько нужно. Но если уж он начал говорить, не надо его прерывать — даже вопросами, — пока он не закончит. Он может быть очень раздражен, если такое произойдет.

— Спасибо, — с благодарностью сказал Алан, — я это запомню.

Остановившись у тяжелой двери, на которой значилось всего одно слово, «ПРИВАТНО», клерк, наклонив вперед голову, чтобы лучше слышать, дважды постучал. Из-за двери послышался слабый голос: «Входите!» Клерк открыл дверь и ввел Алана.