Артур Хейли - В высших сферах

Выбор был между ним и Харви Уоррендером. Уоррендер возглавлял интеллектуалов в партии, он имел сильную поддержку и среди рядовых членов. А Джеймс Хоуден был середнячком. И их силы были приблизительно равны.

За дверью, в зале заседания, стоял шум и крики.

— Я готов уступить, — сказал Харви. — При определенных условиях.

Джеймс Хоуден спросил:

— При каких же это условиях?

— Во-первых: министерский пост по моему выбору на все то время, пока мы будем у власти.

— Можете выбрать что угодно, кроме внешних сношений или здравоохранения.

Хоуден не собирался создавать чудовище, с которым придется сражаться. Внешние сношения могут все время держать человека на первых полосах газет. А здравоохранение раздает населению семейные пособия, и министр пользуется большим расположением публики.

— Я бы согласился с этим, — сказал Харви Уоррендер, — если вы согласитесь на второе условие.

Делегаты в зале начинали терять терпение. Из-за закрытой двери слышен был топот, нетерпеливые выкрики.

— Так скажите мне ваше второе условие, — произнес Хоуден.

— Пока мы будем находиться у власти, — медленно произнес Харви, — произойдет много перемен. Возьмем телевидение. Страна растет, и появится больше станций. Мы уже говорили, что мы создадим Совет управителей вещания. Можем посадить туда наших людей и несколько человек, согласных с нами. — И он умолк.

— Продолжайте, — сказал Хоуден.

— Я хочу лицензию на ТВ в… — Он назвал город — самый процветающий в стране промышленный центр. — На имя моего племянника.

Джеймс Хоуден тихонько свистнул. Такое решение приведет к широкой раздаче должностей. Лицензия на ТВ — это лакомый кусочек. А в очереди уже стояло немало охотников получить такой куш — в том числе люди с большими деньгами.

— Это же стоит два миллиона долларов, — сказал Хоуден.

— Я знаю. — Харви Уоррендер, казалось, слегка волновался. — Но я думаю о старости. Профессорам колледжа не платят больших денег, а я, занимаясь политикой, не сумел ничего сэкономить.

— Если это откроется…

— Никак не смогут, — сказал Харви. — Уж я об этом позабочусь. Мое имя нигде не появится. Подозревать можно что угодно, но получить доказательства они не сумеют.

Хоуден с сомнением покачал головой. Снаружи донесся новый взрыв шума — теперь уже мяукали, и кто-то иронически запел.

— Я дам вам обещание, Джим, — сказал Харви Уоррен-дер. — Если я стану тонуть — из-за этого или из-за чего другого, всю вину я возьму на себя, и вы тут будете ни при чем. Но если вы выгоните меня или не поддержите по достойному делу, я утащу с собой и вас.

— Но вы же не сможете доказать…

— Я хочу, чтобы это было написано, — сказал Харви. И жестом указал на зал: — Прежде чем мы войдем туда. Иначе пусть все решает голосование.

А результаты голосования будут очень близки. Оба знали это. Джеймс Хоуден увидел, как кубок, который он так хотел получить, выскальзывает из его рук.

— Хорошо, — сказал он. — Дайте мне что-нибудь, на чем написать.

Харви вручил ему программу съезда, и Хоуден написал на обороте — написал слова, которые окончательно уничтожат его, если их когда-либо увидят.

— Не волнуйтесь, — сказал Харви, кладя программу в карман. — Она будет в надежном месте. А когда мы оба уйдем из политики, я верну ее вам.

И они оба направились в зал: Харви Уоррендер — чтобы произнести речь, в которой он отказывался от руководства партией (кстати, одну из лучших речей, какую он произнес в своей жизни как политик), а Джеймс Хоуден — чтобы быть избранным и под приветственные крики пронесенным сквозь зал…

Уговор этот обе стороны сохраняли, несмотря на то что с течением лет престиж Джеймса Хоудена рос, а Харви Уоррендера, напротив, неуклонно падал. Теперь трудно было даже вспомнить, что Уоррендер считался когда-то серьезным претендентом на руководство партией, и, уж конечно, теперь он не стоял в ряду наследников престола. Но такие вещи часто случаются в политике: стоит человеку выйти из состязания за власть, как его рейтинг неизменно понижается, по мере того как идет время.

Машина Хоудена выехала с территории Дома Правительства и направилась на запад, к резиденции премьер-министра на Суссекс-драйв, 24.

— Мне иной раз кажется, — сказала Маргарет как бы про себя, — что Харви Уоррендер немного сумасшедший.

«В том-то и беда, — подумал Хоуден. — Харви действительно немного сумасшедший». Потому-то и нельзя быть уверенным в том, что он не вытащит на свет это наспех написанное соглашение девятилетней давности, даже если тем самым уничтожит себя.