Александр Варго: Гурман

— Браво! — Дантист хлопнул в ладоши.

Они немного пообщались, но Гаучо постоянно дергали другие байкеры. Он наспех попрощался и отошел к друзьям.

Виктор, Катя и Дантист вышли из кафе.

— Надеюсь, мы когда-нибудь увидимся? — спросила Катя.

— Все может быть. — Дантист пожал плечами. — Главное, не сбиваться с курса. Дорог много, путь один. Вот только некоторые находят его с рождения, а другие всю жизнь наматывают круги.

— Пока, — сказал Виктор. — Желаю счастья, Катя. Дантист, удачи тебе на дорогах. Будь аккуратней.

— Я все равно не умру на диване, — сказал байкер и поцеловал Катю в щеку. — Ладно, мы двинулись. Нужно еще к ребятам на кладбище заехать.

Дантист поднял руку, и байкеры стали усаживаться на мотоциклы.

— А ведь если бы не он с друзьями, мы погибли бы, — неожиданно вырвалось у Кати. — Она убила бы нас.

Лицо Виктора ничуть не изменилось.

Он словно ждал этих слов и сказал:

— Верно. Я вспоминаю об этом каждый раз, когда просыпаюсь.

Боков вел машину, плотно сжав губы. Он не был искренен, когда говорил о сыне. Никаких улучшений! Если осторожно разрезать алмазом кривое зеркало, а затем склеить его, то оно не станет нормальным.

Кости его сына росли только так, как им позволяло ограниченное пространство страшного кувшина. Виктор вспомнил, какой у него был шок, когда ребенка наконец-то вызволили из плена. Сережа рыдал, закрывая лицо клешнями, и Виктор подумал о беззащитной черепашке, которая лишилась панциря.

Лена впала в глубокий ступор. Она не могла поверить, что скрюченный уродец и есть их сын. Исследование ДНК подтвердило этот факт, но Лена не хотела ничего слышать.

«Я не хочу травмировать Свету, — сказала она, едва сдерживая рыдания. — Мы боимся его».

Когда Лена взяла дочь и уехала к матери, Виктор не удивился. Он прекрасно понимал супругу и не держал на нее обиды.

«Возвращайся домой, — сказал ей Виктор на следующий день. — Уедем мы».

Боков снял небольшой дачный домик на окраине. Через знакомых он нашел няню, которая помогала ему ухаживать за Сережей, не задавая лишних вопросов.

Понадобилось много времени, чтобы парнишка привык к нему, принял как данность, что Мила — обманщица, не его мать. Завоевать доверие собственного сына оказалось безумно сложно. Сережа плохо спал и часто кричал во сне.

Мозг Виктора вновь и вновь сверлил один и тот же вопрос: «Что видел этот семилетний ребенок там, внизу?»

Мальчик был на удивление эрудированным, но Виктор постоянно занимался с ним. Все его сбережения, отложенные на ремонт, новую машину и поездку в Италию, о которой так мечтала Лена, уходили на психологов, врачей, репетиторов и так далее.

Некоторые его друзья на полном серьезе недоумевали, какого лешего он взвалил на себя такую ношу. Виктор не спорил с ними, у него не было на это времени. Он просто разорвал все отношения с этими людьми. Рядом с ним остались только самые близкие и верные.

«Пусть я единственный, кто будет любить тебя», — думал он, успокаивая ночью плачущего малыша. — Но я не оставлю тебя».

Виктора страшило будущее. Пока Сереже восемь лет, но уже сейчас, с каждым днем все больше узнавая окружающий мир, он начинал понимать, что с ним явно что-то не то.

Боков знал, что нельзя жить вот так, одним днем. Нужно хоть чуть-чуть приподняться и посмотреть, что же дальше. Виктор старался не обременять себя мыслями о том, что станет с сыном, если с ним самим что-либо случится, но перспективы ужасали его. Ребенку нужны школа, общение, друзья. Если с Виктором что-то произойдет, то Сережку в лучшем случае запрут в каком-нибудь интернате, где он моментально умрет.

Поэтому сейчас для него самым бесценным подарком были счастливые глаза сына, его радостная улыбка, первые победы в ходьбе, в умении держать ложку, собирать «Лего», умываться и чистить зубы. Но прогноз врачей оказался однозначным. Виктор не обращал внимания на тельце сына, скрученное в кошмарный узел, но никак не мог привыкнуть к взглядам.

Ошарашенные физиономии были повсюду, стоило им выйти на улицу. Взрослые делали вид, что ничего странного во внешности Сергея они не видят, но дети таращились на него как на чудо-юдо. Виктор отлично понимал, что обвинять их в этом было бы несправедливо.

Еще он никак не мог принять то обстоятельство, что, несмотря на оттепель, наступившую в их отношениях, Сережа ни разу не назвал его отцом.

Дядя. Иногда просто «ты».

Боков остановил автомобиль у ворот и быстро прошел в дом. Из комнаты выглянула няня.