Юлиан Семенов - Противостояние

– Одна минута, – сдерживая себя, чтобы не сорваться, медленно произнес Костенко. – Кто где хозяин? Неужели эти самые «голоса» имеют хоть какую-то силу?

– Кто это сказал?! Я так не говорил!

– Нет, вы сказали именно так. И позвольте мне задать вопрос; какое имеют право – по советскому законодательству – увольнять с работы человека без каких-либо к тому оснований?

– Распространение панических слухов, по-вашему, не основание? Она – не пекарь, пекаря я б не уволил! Она, понимаете, работник идеологического фронта!

– Значит, работник идеологического фронта стоит на особом положении?

– А вы как думали?

– Я думал, что Конституция – одна для всех. Или ошибаюсь?

– Я, понимаете ли, позвоню в Москву, вашему начальству! Что это у вас за демагогические замашки!

– Нет, это я пойду к вашему руководству и напишу рапорт о возмутительном самоуправстве!

– Выбирайте выражения, товарищ, – перейдя на глухой полушепот, сказал зампред. – Не забывайтесь.

– И вы старайтесь.

Костенко резко поднялся и, не прощаясь, вышел из кабинета, обшитого панелями красного дерева.

...Секретарь обкома по пропаганде был молодым еще человеком, лет тридцати пяти, не больше.

– Неужели сняли? – спросил он, выслушав Костенко. – Ну это мы поправим. Накажем ее, конечно, что, не посоветовавшись, жахнула скандальную информацию, и редактора и ее накажем...

– Одна минута, – по-прежнему ярясь, не отойдя еще после первого визита, остановил собеседника Костенко. – А за что наказывать? Королева советовалась со мною. Она не переврала ни одно мое слово, а нам – в интересах операции – было важно, чтобы такого рода заметка появилась. За что ее наказывать? Если журналист будет ходить советоваться по поводу каждой своей заметки – тогда надо закрыть газеты.

Секретарь посмеялся:

– Знаете, как все дело развивалось?

– Дело ж не уголовное, – отошел, наконец, Костенко, – откуда мне знать?

– Один из моих коллег прочитал заметку и спросил на бюро: «Неужели возможен такой ужас? Теперь, думаю, вечером начнут электроэнергию экономить – все равно никто из дома не выйдет, чего ж зря фонари жечь?» Это у нас больной вопрос, исполкому часто достается за плохую освещенность улиц. Ну вот те и в ы с п а л и с ь на газете.

– Как же вы им это позволили?!

– Я поручил исполкому разобраться. Есть сигнал – надо принимать меры. Или вы против?

– Смотря какой сигнал. Я представляю себе состояние молоденькой девушки, которая койку снимает, чтобы только работать в здешней газете, а ведь в Москве есть квартира, папа с мамой, а она приехала сюда, набраться духа северной романтики, которая замешана на братстве, доброте и взаимной выручке. И – набралась.

– Мда, – сказал секретарь и снял трубку. – Алло, Игорь Львович, что, приказ на Королеву у тебя действительно уже пошел в кадры? Нет, ты отзови этот приказ, дело тут такое, что нашу журналистку уголовный розыск попросил помочь, так было н а д о напечатать... Да... Да... Нет, вы не так поняли... Да. Вы ее пригласите, успокойте... Ну? А где же она? Так найдите! Что, у вас в редакции никто не знает ее адреса, что ли?

Секретарь положил трубку, полез за сигаретами.

– Сложная штука, – сказал он. – Я теперь без бумажки не выступаю, особенно в районах. Раньше не знал, что такое шпаргалка... А тут случилось такое... Ездил недавно в один район, ну и разобрал л я п ы в газете, много досадных ляпов; зевают их от с к у к и, прямая противоположность тому, что сделала Королева... А потом узнаю, что после моего выступления, ничтоже сумняшеся, трех журналистов – причем наиболее активных, задиристых – поснимали с работы. Авторитет – штука сложная, особенно с нашими прошлыми привычками. Увлечешься, скажешь что, а уж готовы услужить. Крылова помните? «Услужливый дурак...»

– Что вам «услужливые» сказали о Королевой? Исчезла? Нет ее?

– Найдут...

– Пригласили б вы ее, а? Право слово, так мы умеем людей терять, так уж умеем! А потом дивимся – отчего цинизм?

– Эк вы на меня бочку покатили... Но в порядке справки: у меня семнадцать газет, телевидение, радио, вещание на рыболовную флотилию, высшие учебные заведения, агитаторы, вечерние университеты, а в отделе всего девять человек.

– Поручили б, что ли, Королевой ударить исполком по поводу плохой освещенности города, – задумчиво продолжал с в о е Костенко. – Спасли бы девчонку, привили б ей борцовские качества, право!

– Надо подумать. Предложение любопытно. Хотя проходить будет трудно – нравы провинции живучи, чтоб все было тихо, спокойно, лучше тассовские материалы перепечатать, да АПН сейчас рассылает, а про своих – фото. В цеху или на полях. Боятся еще на местах активности, ждут, когда сверху придет циркуляр. Отсюда – пассивность, лень, безынициативность... Ну а теперь о вашем деле... Найдете?