Саймон Тойн - Ключ

Вернувшись к указателю, Лив просмотрела слова на букву «К». Ссылок на слово «ключ» было несколько, и она открыла книгу там, где находилась основная из них.

«Самым известным в истории расшифровки древних языков „ключом“ стал Розеттский камень. [51] Плита, найденная близ города Розетта (Рашид) в Египте во время похода туда войск Наполеона. Текст представляет собой хвалебную надпись в честь царя Птолемея V — на египетском и греческом языках, причем египетский текст написан как древними иероглифами, так и более поздним демотическим письмом. Сопоставление этих трех идентичных текстов позволило французскому ученому Ф. Шампольону приступить в 1822 г. к практической расшифровке иероглифической письменности. Сам камень с 1802 г. хранится в Британском музее. К тому времени, как в 1799 году его обнаружила сопровождавшая Наполеона научная экспедиция, умение читать египетские иероглифы было давно утрачено. Камень находился в храме, и высеченная на нем надпись явно предназначалась для того, чтобы ее мог прочитать всякий вошедший туда. Этот текст, выбитый около 196 г. до н. э., то есть в период широкого распространения письменности, был написан на трех наиболее развитых в то время языках: на древнегреческом языке, а также демотическим письмом и египетскими иероглифами. Сопоставление последних с хорошо известным греческим языком позволило проникнуть в смысл двух забытых форм египетской письменности.

С тех пор подобные „ключевые“ камни считаются у изучающих древние языки археологов чем-то вроде святого Грааля. Наиболее упорно они ищут так называемый Звездный камень, или „имаго аструм“ на латыни, упомянутый в истории царских династий Древнего Вавилона как ключ к пониманию всех знаний Древнего мира. Предполагается, что миф о Вавилонской башне отражает реальное событие утраты данного артефакта. С утратой же этого камня мы потеряли возможность понять древнейшие языки. Многие придерживаются мнения, что Звездный камень попал в обширное собрание Института древних рукописей в Руне, а по некоторым предположениям, именно он и является легендарной Священной тайной».

В подстрочном примечании имелась ссылка на иллюстрацию.

Лив перелистала страницы и увидела фото той самой разбитой таблички, на которой были начертаны те же символы, что и у нее на руке. Она снова всмотрелась в них, и после всего прочитанного их скрытый смысл показался ей более зловещим. Ей вдруг захотелось стереть с руки эти знаки, как будто благодаря этому она могла избавиться от заразившего ее безумия.

Лив отстегнула ремень безопасности, положила книгу на сиденье, а сама быстро прошла в туалет в передней части салона, на ходу потирая руку, словно начертанные на ней символы были заразными.

Дик с трудом вытянул ноги, крепко сдавленные жесткими подлокотниками. У него все кости заскрипели, когда он высвободился из мучительного заточения в дешевом кресле второго класса и медленно потянулся, чувствуя, как конечности не без труда занимают привычное положение. Он выпрямился во весь рост, задев макушкой потолок. Девушка, сидевшая далеко впереди, дошла до начала прохода и скрылась в маленьком туалете. Дик двинулся вперед, не дожидаясь, когда вспыхнет красный огонек «Занято».

В полете он размышлял о двух вещах. Во-первых, его интересовало, какую книгу читает девушка, во-вторых, он пытался прикинуть, нельзя ли безнаказанно убить ее прямо в самолете.

В аэропорту он получил сообщение, где говорилось: девушка представляет явную и непосредственную опасность, она подлежит решительной ликвидации. Дик обожал терминологию, похожую на военную: слова имели четкий и ясный смысл, в них не было и намека на уклончивость. Но — вот ирония! — они означали и то, что ему придется выжидать, чтобы выполнить поставленную задачу быстро и результативно. Поэтому пока Дику приходилось ограничиться тем, чтобы найти ответ на первый вопрос, не дававший ему покоя.

Он дошел до пустующего кресла и взглянул на книгу, раскрытую на странице с фотографиями. На одном фото девушка что-то подчеркнула, а на полях сделала запись. Дик задержался, приглядываясь к ее почерку. Изящный, мелкий — под стать ей самой. Он вытащил из кармана телефон и, убедившись, что сосед девушки спит, сфотографировал эту страницу. Запомнил он и название книги, приятно его удивившее. Снова потянулся всем телом: пусть полюбуются, если кто смотрит, — и, вернувшись к своему месту, снова сел, выгнув спину. Со стороны казалось, что он просто разминал ноги. Может быть, когда пробьет час, он сумеет схватить ее в тихом месте, и они успеют поговорить напоследок. Где-нибудь в и-зо-ли-ро-ван-ном уголке.