Жан-Кристоф Гранже - Багровые реки

— Сейчас не время.

Ньеман выпрямился и нервным движением разгладил смятые полы своего плаща. Такое внимание к своей внешности никак не вязалось с суровым замкнутым лицом сыщика. Карим упрямо продолжал:

— Софи Кайлуа сбежала.

Глаза за маленькими очками изумленно вперились в него.

— Как? Но ведь мы поставили там человека…

— Он ничего не видел. И, насколько я понимаю, она уже далеко.

Ньеман все еще смотрел на Карима. Смотрел как на редкого, диковинного зверя.

— Это еще что за хреновина? — прошептал он. — Зачем ей-то бежать?

— Потому что вы были правы с самого начала. — Карим обращался к Ньеману, но глядел при этом на Вермона. — Все три жертвы связаны какой-то тайной. И эта тайна — ключ к убийствам. Софи Кайлуа сбежала, потому что ей все известно. И еще потому, что она боится стать следующей жертвой.

— Мать твою!..

Ньеман поправил очки. Несколько секунд он помолчал, размышляя, затем решительно, по-боксерски, вскинул подбородок и жестом приказал Кариму говорить дальше.

— У меня есть новость, комиссар. Я обнаружил в квартире Кайлуа надпись, процарапанную на стене. В ней говорится о «пурпурных реках», и подписана она именем Жюдит. Вы искали связь между жертвами. Так вот, я могу назвать вам то, что связывало по крайней мере двоих из них — Кайлуа и Серти. Их связывала Жюдит. Маленькая девочка с уничтоженным лицом. Серти осквернил ее могилу. А Кайлуа получил послание за ее подписью.

Комиссар направился к двери, бросив на ходу:

— Пошли!

Разгневанный Вермон вскочил на ноги.

— Вот-вот, убирайтесь отсюда оба! Идите шепчитесь в другом месте!

Ньеман вытолкнул Карима в коридор. Из кабинета им вслед несся визгливый голос капитана:

— Ньеман, вы больше не имеете права заниматься расследованием! Вы отстранены, ясно вам? Вы больше ровно ничего не значите. Ни-че-го! Вы теперь ноль, пустое место! Идите, идите, слушайте бред этого авантюриста, этого жулика, этого проходимца… Прекрасная компания, нечего сказать!..

Ньеман ворвался в чей-то пустой кабинет, втащил туда же Карима, включил свет и захлопнул дверь, чтобы не слышать яростных воплей жандарма. Схватив стул, он знаком велел Кариму садиться и коротко сказал:

— Слушаю.

Карим отказался сесть и возбужденно заговорил:

— Надпись на стене гласила: «Я поднимусь к истокам пурпурных рек». Буквы процарапаны острым лезвием и обведены кровью. Не дай бог увидеть такое — потом будет сниться в страшных снах до самой смерти. Особенно если принять во внимание подпись — «Жюдит». Наверняка это Жюдит Эро. Имя мертвой девочки, комиссар. Погибшей в восемьдесят втором году!

— Ничего не понимаю.

— Я тоже, — вздохнул Карим. — Но я, кажется, могу представить себе, как развивались события за истекшие выходные. Вот как это было. Сначала убийца прикончил Реми Кайлуа, скорее всего в течение субботнего дня. Изувечив тело, он затаскивает его на скалу. Для чего устроен весь этот цирк, я пока не знаю. Но уже на следующий день он бродит по кампусу и следит за тем, куда ходит и что делает Софи Кайлуа. Сперва та просто сидит дома. Затем выходит, где-то в первой половине дня. Может быть, она идет в горы, на розыски Кайлуа, или еще куда-нибудь. За это время убийца проникает в ее квартиру и оставляет на стене свидетельство своего преступления: «Я поднимусь к истокам пурпурных рек».

— Дальше?

— Позже Софи Кайлуа возвращается домой и обнаруживает надпись. Она тотчас осознает значение этих слов. Ей становится ясно, что прошлое вернулось и что ее муж, скорее всего, убит. В панике, забыв о сохранении тайны, она звонит Филиппу Серти, сообщнику своего мужа.

— Откуда ты все это взял?

Карим глухо ответил:

— Я убежден, что Кайлуа, его жена и Серти были друзьями детства и что они, все трое, совершили когда-то преступление. Преступление, связанное со словами «пурпурные реки» и с семьей Жюдит.

— Карим, я уже говорил тебе: в начале восьмидесятых Кайлуа и Серти были двенадцатилетними мальчишками. Так что умерь свою буйную фантазию.

— Дайте мне закончить. Филипп Серти приезжает к Кайлуа и видит сделанную надпись. «Пурпурные реки» наводят на него ужас, он тоже впадает в панику. Но медлить нельзя: прежде всего нужно скрыть надпись, которая намекает на какую-то тайну; ее никто не должен увидеть. Я абсолютно уверен в одном: несмотря на смерть Кайлуа, несмотря на страх перед убийцей, подписавшимся именем Жюдит, Серти и Софи Кайлуа думают в этот момент лишь об одном — как им замести следы их собственного злодеяния. Санитар привозит рулоны обоев и заклеивает ими процарапанные буквы. Вот почему вся квартира насквозь провоняла клеем.