Джим Томпсон - Сейчас и на земле. Преступление. Побег

Он кое-как забрался в машину и запустил мотор на полную мощность, с ревом проехав вверх по руслу ручья и вырулив на дорогу, пробуксовывая, продвигаясь со встрясками и толчками. Так было нужно. У него не хватило бы сил для разведки — сил и времени. Все, что он мог сделать, — это действовать быстро и надеяться на лучшее.

Ему по-прежнему везло: никто не встретился с ним по дороге. Удача продолжала сопутствовать ему и когда он проехал глухими переулками Бикон-Сити и снова вырулил на автостраду по другую сторону. Потом быстро, вместе с его кровью, удача начала иссякать.

Он порылся в бардачке машины, достал наполовину полную бутылку виски в одну пинту. Сделал осторожный глоток, потом, почувствовав, что согрелся и окреп, глоток побольше. Прикрыл бутылку ладонью, вытащил из кармана сигареты. Нашел одну, которая все еще годилась, и зажег, втягивая дым глубоко в легкие. Внезапно, без всякой причины — за исключением того, что он был пьян, — он грубо загоготал.

Смеясь, он сделал еще один глоток, еще одну долгую затяжку сигаретой. Внезапно бутылка выпала из его руки, и машина бешено вильнула в сторону кювета.

Сигарета спасла его. Стараясь справиться с управлением и не попасть в кювет, он зажал горящий окурок между ладонью и рулем, и боль не давала угаснуть его сознанию, придавая ему ту остроту, в котором оно нуждалось. Но оно начало угасать почти сразу же после того, как вернулось к нему.

Он то находился в сознании, то неумолимо, стремительно опять терял его.

«Глупый Руди. У него так мало крови. А он смешивает ее с алкоголем!»

Руди притормозил, ведя машину зигзагами. Неуклюже, задыхаясь от слабости, он привстал в кресле и повернулся, дотянувшись до пола в задней части салона. Его пальцы нашли то, что искали. Сомкнув их, дрожащие от напряжения, он снова плюхнулся в кресло.

Два сандвича были черствыми и несвежими. Кофе в термосе — холодным и с кисловатым привкусом. Но Руди выпил его весь и съел всю еду.

Нужно есть, когда теряешь кровь. Нужно набить брюхо, чтобы протрезветь. Нужно, нужно...

Нужно обратиться к доктору.

Он опять поехал. Он не помнил, как тронулся с места, но ветер хлестал его по лицу, а автострада бешено скакала под машиной.

— Д-доктор, — сонно бормотал он. — Нужно поспешить и обратиться — обратиться к доктору и... — Сознание снова накатило на него. Он выругался яростно, с горечью, его смуглое лицо скривилось в озадаченную гримасу.

Как он может пойти к доктору? Там будут другие люди — пациенты, медсестра, может быть, и его жена. И даже если он сумеет с ними со всеми справиться и добиться, чтобы ему оказали медицинскую помощь, что тогда? Ну конечно, он прикончит костоправов, как только работа будет закончена, но это ведь не поможет. Доктора — очень занятые люди. Им то и дело звонят, к ним то и дело приходят, и...

— Не обязательно, мой малтщик! С докторами определенного рода это не так. Ну, возможно, к нему кто-то и будет приходить. Но посетителей будет сравнительно немного, и у них не будет такой насущной необходимости, как у большинства...

Руди смахнул пот с глаз. Он стал сбавлять скорость, чтобы присматриваться к почтовым ящикам с надписью «R.F.D.», периодически попадавшимся вдоль обочины автострады.

Сельский врач? Об этом вел речь Макс? Гм. Сельские врачи живут не в сельской местности. А в самом городе, как и любые другие. И если один из них будет убит или пропадет без вести, поиски начнутся быстро. Быстрее быстрого — в такой близости от места, где ограбили банк. Не нужно быть Эдди Гувером, чтобы сообразить, что... что...

Автострада перед ним начала расплываться; все стало расплываться, утопать в какой-то серой мути. Он наклонился к рулю, то и дело проводя рукой по глазам. Прямо перед тем, как он окончательно потерял сознание, он успел свернуть на боковую дорогу.

Он не мог вспомнить ничего из сделанного потом, хотя сделал он очень многое. Столько, сколько он сделал бы, если бы полностью отдавал себе отчет в своих действиях! Страшного настоящего больше не существовало: он будто заново родился, свободный от страха и жуткой свирепости, которая вызревала в нем. Потому что с ним был маленький Макс. Макс Вондершейд с львиной головой и горбатым телом карлика. И он смеялся так, как он никогда не смеялся до того или после.

— А, ха-ха! Да ты опять меня дурачишь, маленький старый голландский шельмец?

— Ну что же тут такого смешного, мой бедный друг-параноик? Ты бы почитал Джонатана Свифта. Это расширит твой кругозор.