Эрин Харт - Земля призраков

В сознании Норы промелькнуло изображение мадонны и младенца. Она не успела внимательно его рассмотреть. Помимо мрачного колорита в картине было еще что-то странное и волнующее, но что? С усилием она постаралась представить картину, которая, в отличие от всего остального в этом дьявольском месте, особенно отчетливо запечатлелась в ее памяти. Она постаралась сосредоточиться. Если она не ошибается, глаза матери и ребенка грубо вырезаны, скорее всего — ножом.

— Я думаю, — произнесла она, — мы должны позвонить.

Когда они вернулись из экспедиции в башню, Кормак нашел записку, прикрепленную к его двери. Только взглянув на нее, он поспешил в комнату Норы.

— Послание от Неда Рафтери, — сказал он, когда она открыла дверь. Она обрабатывала царапину на лбу антисептиком. — Просит позвонить ему, возможно, он что-то нашел о нашей рыжеволосой девушке.

— Я мог бы посодействовать вам и быстрее, — сказал Рафтери, когда Кормак дозвонился до него, — но пришлось перебрать с посторонней помощью несколько папок старых бумаг. Не знаю, упоминал ли я, что несколько лет назад написал историю Кланрикардесов. Поразмыслив, я решил просмотреть кое-какие относящиеся к этому материалы. Я знал, что Улик, маркиз Кланрикардес был сыном Ричарда Бурга, который построил Портумна-Касл, — оставил воспоминания, опубликованные через столетия после его смерти. Он жил с 1604 по 1657 годы, то есть, предположительно, тогда же, когда и ваша рыжеволосая девушка, если она действительно вышла замуж в 1652 году.

Кормак прикрыл рукой мобильник и подозвал Нору:

— Идите сюда, быстро. Я думаю, вам интересно это услышать.

Она подошла и встала рядом с ним, а Кормак пытался держать телефон так, чтобы слова Рафтери доносились и до нее.

— В самих мемуарах и письмах Улика ничего не было, — продолжал Рафтери, — однако я обнаружил письмо, полученное Кланрикардесом от одного из его соседей, Чарльза Симнера, весной 1654 года. Симнер упоминает, что присутствовал на казни молодой женщины по имени Анни Мак-Канн, обвиненной в убийстве своего новорожденного младенца. На письме есть дата — двадцать третье мая. Не так много, но Симнер особо упоминает о густых рыжих волосах женщины.

Разговаривая по телефону с молодым полицейским сержантом, Девейни расслышал плач младенца и вспомнил, какой была его собственная жизнь лет двадцать назад. Они договорились встретиться в пабе на окраине Беллинаслоу. Именно Донал Барри занимался делом Осборнов два года назад. Девейни сознавал, что хватается за соломинку, однако ему стало казаться: расследование может сдвинуться с мертвой точки. Рано или поздно, но что-то да прояснится. Так всегда происходит с подобными делами. Скоблишь, скоблишь, словно металлическим напильником, и в конце концов какое-то звено ослабнет и поддастся. Самое сложное — нащупать уязвимое место.

Девейни взял пива и расположился в дальнем конце стойки. Скоро вошел крепкий молодой человек лет двадцати пяти. Ростом выше шести футов, чисто выбритый, с густой шевелюрой и мускулами регбиста, в джинсах и толстом простом синем свитере.

— Девейни? — осведомился он.

— Мистер Барри? — Девейни протянул руку. — Спасибо, что пришли. Что будете?

— То же, что и вы.

Девейни поднял полупустую рюмку и показал два пальца бармену.

— Вы присутствовали в доме Осборна во время обысков и первых допросов, — сказал он. — Я бы хотел узнать, каковы были ваши впечатления.

— Я думал, расследование передано в Дублин.

Девейни нахмурился:

— Это так. Но мой начальник не понимает, что оно особенное.

— Можете не продолжать. Брей Бойлан? — в голосе Барри прозвучало отвращение. — Этот гребаный недоносок!

Девейни обнаружил, что его отношение к молодому человеку сильно улучшилось.

— Не могу не согласиться. И вот даже не знаю, как лучше сформулировать: не упустило ли расследование какие-то существенные аспекты?

— Я с самого начала был уверен, что вся это версия похищения — лишь гребаная потеря времени, — ответил Барри. — Я имею в виду, ребята обычно осведомлены, когда что-то намечается. — Он подразумевал «временных», временную ИРА, и был прав.

Иногда они первыми предоставляли информацию о криминальных происшествиях, доказывая, что не замешены в них. Забота о репутации занимала в пропагандистской войне все больше места. — А об этом ровно ничего не было. Хотя Бойлан угрохал уйму драгоценного времени.

Девейни оценил и наблюдательность молодого человека, и его в целом здравый смысл. По-видимому, Барри сам не провел ни одного допроса, а жаль. Девейни не сомневался, что парень мог добыть куда больше информации, чем его начальники.