Эрин Харт - Земля призраков

— Нет, — сказал Осборн, — все это имеет смысл. Идемте со мной.

Они последовали за ним в библиотеку. Один из ее углов выглядел так, будто там произвели обыск. Помещавшийся в книжном шкафу сейф был распахнут, возле него громоздились коробки с бумагами, похожими на старинные юридические документы. На некоторых виднелись сургучные печати.

— Я просмотрел все семейные документы, — пояснил Осборн, собрав часть бумаг и предложив им сесть на софу перед камином. — Вы поймете, зачем я это сделал, когда увидите вот это: документы, связанные с семейством ОʼФлаэрти.

Он расправил на столе фотокопию бумажного листа, довольно сильно пострадавшего от времени. Лист был исписан мелким неразборчивым почерком. Буквы пестрели старинно-затейливыми завитушками.

— Что это, Хью? Откуда? — спросила Нора.

— Помните сундучок, обнаруженный в подземелье? И книгу, которая находилась внутри него? Она долго лежала в Национальной библиотеке, пока кто-то, наконец, не удосужился на нее посмотреть. И когда ее внимательно обследовали, из переплета выскользнул вот этот документ. Один из сотрудников любезно переслал мне его копию, поскольку книга является теперь собственностью библиотеки.

— Похоже на чью-то исповедь, — заметил Кормак.

— Читайте, — попросил Осборн.

— От священника. Он кается в том, что принес ложную клятву, осудив католическую веру. Если бы он этого не сделал, сообщает он, его уделом стала бы смерть или высылка в Инисбофин.

— Инисбофин? — переспросила Нора.

— Остров у побережья Голвея, — пояснил Осборн. — Место, куда Кромвель ссылал священников.

— Взгляните, он упоминает о второй ложной клятве.

Нора начала читать вслух с трудом, из-за покрывающих документ пятен и непривычного правописания, разбирая текст:

Меня призвали ухаживать за госпожой сего дома, коя страдала тяжелейшими родами, и случайно я обнаружил, пока пересекал болото, молодую женщину из этой местности, известную как Айне Маг Аннэг (известную как Айне Руа по причине ее рыжих волос), ожидавшую наступления родов. Она умоляла меня прийти ей на помощь и рассказала, как проделала тяжкий путь пешком из Иар-Коннакта, края на дальнем западе, путешествуя всегда ночью, из страха пред английскими солдатами. Я взял ее с собой в Браклин Хаус, в надежде, что она сможет найти у тамошних слуг пристанище и помощь. Исполняя свой христианский долг, я присутствовал в комнате, где госпожа Сара Осборн разрешалась своим первенцем. Госпожа ослабла из-за тягот, кои длились половину ночи и продолжились (хотя мы того не ожидали) еще двенадцать часов. Госпожа наконец разрешилась ребенком, коего назвала Эдмундом, слабый бедняжка, он едва хныкал или плакал. Увы, с каждым часом ребенок слабел и в конце концов угас. Ближе к полуночи или чуть за полночь хозяйка услышала детский плач издалека, заставивший ее словно взлететь со своего родильного ложа. Она рыдала столь долго и жалостно, что хозяин обещал принести ей ребенка. Он убедил меня помочь ему в сей задаче, ибо его госпожа потеряла всякое благоразумие, всякую осторожность и, сказать по правде, была близка к безумию из-за родильной лихорадки, и переубедить ее было невозможно. Меня послали принести ребенка Айне Маг Аннэг, когда мать и младенец лежали в дреме. Когда я пришел, госпожа Сара Осборн отложила в сторону своего мертвого ребенка, выхватила живого из моих рук, дала ему грудь и погладила его по голове. «Убери сего, — сказала она о мертвом младенце, — ибо сей лишь бесовский подкидыш. Теперь я наконец нашла свое дорогое дитя». Тщетно ее муж пытался отговорить ее от сей убежденности, и никто не мог забрать у нее дитя. «Я вынужден спросить, — сказал мне Осборн, — о девице внизу». «Она не венчана, сэр», — сказал я, но теперь я признаюсь, что сие была жестокая ложь. Ибо не я ли обвенчал ее за двадцать месяцев до сего с молодым Флэтхартэгом Драмклегганским?

— Подождите минуту, — воскликнула Нора. — Если Айне Маг Аннэг и Анни Мак-Канн из письма Рафтери — одно и то же лицо, тогда наша рыжеволосая девушка определенно была замужем за Каталом Мором.

— Была, — сказал Осборн. — Продолжайте читать.

И правда, женитьба не очень одобрялась его отцом, девушка была лишь служанкой в их доме, но я согласился обвенчать их тайно. Но последовало злое время, английские солдаты удалили Флэтхартэга из Драмклеггана и изгнали его в Иар-Коннакт. Потоки Гайлима были красны от ирландской и английской крови, и стаи волков и черных ворон жирели на плоти убитых священников. Меня самого заставили принести клятву, отречься от католической веры и учения. И увы, последующее, что я услышал о Катале Море, было то, что он не бежал во Францию, как я советовал, но был схвачен, как мятежник супротив англичан, и сослан на Барбадос. Все сие я знал, когда ответил так: «Ее ребенок лишь ублюдок, сэр, и не имеет отца, кроме Господа Бога на Небесах». Осборн принял сию новость, после чего вынудил меня положить к девушке их мертвого ребенка, завернутого в тряпье, и дать клятву, что сие есть ее ребенок, погибший ночью. Но когда я сделал, как он велел, девушка пришла в неистовую ярость и стрелой выбежала из дома. Она начала странствовать по дорогам, прижимая безжизненного младенца к груди и рассказывая всем прохожим историю о беззаконии, учиненном над ней и ее ребенком, законным сыном Катала Мора Флэтхартэга.