Роберт Ладлэм - Уик-энд с Остерманом

Как только за ним закрылась дверь, Маккалиф отдал всем короткое приказание:

— Будьте любезны подождать внизу. Я хочу остаться наедине с мистером Таннером.

— Капитан, он только что получил ранение, — твердо сказал Берни. — Вы не можете его допрашивать в таком состоянии — я этого не допущу.

— Я офицер полиции при исполнении своих обязанностей и в вашем разрешении не нуждаюсь. Вы слышали врача. Ранение у него не серьезное.

— Ему уже и без того досталось! — возразила Элис Маккалифу.

— Простите, миссис Таннер. Это необходимо. А теперь, будьте любезны…

— Нет, мы не будем! — Остерман оставил жену и подошел к шефу полиции. — Допрашивать надо не только его. Но и вас. Всю вашу проклятую полицию надо вытащить на ковер… Я хотел бы знать, почему не остановилась патрульная машина, капитан! Я слышал ваши объяснения, но не принимаю их!

— Если вы будете продолжать и дальше в том же духе, мистер Остерман, я вызову полицейских и на вас наденут наручники!

— Этого я еще не испытывал…

— И не искушайте меня! Я уже имел дело с такой публикой. Я работал в Нью-Йорке, еврейская морда!

Остерман оцепенел:

— Что вы сказали?

— Так что не провоцируйте меня! Вы меня провоцируете!

— Плюнь, — сказал с постели Таннер. — Я не обращаю на него внимания, честное слово.

Оставшись наедине с Маккалифом, Таннер сел. Плечо болело, но он мог свободно двигать им.

Маккалиф подошел к краю кровати и взялся за ее спинку обеими руками, медленно произнося каждое слово:

— А теперь вы будете говорить. Вы расскажете все, что знаете, или я посажу вас по обвинению в утаивании информации, касающейся предумышленного убийства.

— Это меня ведь пытались убить.

— Тем не менее расследуется убийство. Убийство. И не важно, идет ли речь о вас или об этом здоровом еврейском подонке!

— Почему вы так обозлены? — спросил Таннер. — Объясните мне. Вы же должны в ногах у меня валяться. Я налогоплательщик, а вы не смогли защитить мой дом и мою семью.

Маккалиф несколько раз попытался что-то выдавить из себя, но его буквально душил гнев. Наконец он взял себя в руки:

— О’кей. Я знаю, что кое-кому из вас не нравится, как я веду дела. Вы, сукины дети, хотите выставить меня отсюда и посадить какого-нибудь вонючего хиппи, который только что кончил свой паршивый юридический колледж! Так вот, вам удастся это сделать, если я сам решу уйти отсюда, и только. А я не собираюсь выметаться! Мой послужной список останется чистым! И город этот будет в порядке! Так вот, выкладывайте, что тут происходит, и если мне потребуется помощь, я получу ее! Но я не могу требовать помощи с пустыми руками!

Таннер встал с постели, его было повело, но, к собственному удивлению, он тут же пришел в себя:

— Я верю вам. Слишком вы глупы, чтобы врать… И вы правы — кое-кто не любит вас. Но оставим пока это… Я еще не ответил на ваши вопросы. Но вместо этого собираюсь отдать приказ. Вы будете круглосуточно охранять этот дом, пока я не отменю его! Понятно?

— Я не подчиняюсь вашим приказам!

— А этому придется подчиниться. В противном случае вы появитесь на шестидесяти миллионах телевизионных экранов как типичный пример тупого, необразованного и злобного служаки, представляющего собой угрозу для сил охраны порядка. Вас смешают с дерьмом. Лишат пенсии и выкинут.

— Вы не посмеете сделать это…

— Неужто? Хотите убедиться?

Маккалиф уставился в лицо Таннеру. Вены на его шее так вздулись, что журналисту показалось, что собеседника вот-вот хватит удар.

— Как я ненавижу вас, подонков, — холодно сказал он. — Со всеми вашими мозгами.

— Как и я… ибо видел вас в деле. Однако теперь это не важно. Садитесь.

Через десять минут Маккалиф вылетел из дома прямо под потоки дождя.

С грохотом захлопнув за собой дверь, он стал раздавать отрывистые приказания полицейским. Затем, не обращая внимания на небрежные кивки подчиненных, влез в свою машину.

Таннер вытащил из шкафа чистую рубашку и неловко натянул ее. Выйдя из спальни, стал осторожно спускаться по лестнице.

Элис, стоявшая в холле и говорившая с полицейским, увидела его. Она кинулась поддержать мужа:

— Тут все вокруг заполнено полицией, рыщут по всем углам. Мне кажется, что их тут целая армия… О Господи! Я пытаюсь сохранять спокойствие. Но у меня не получается! — обняв его, Элис почувствовала повязку под тканью рубашки. — Что нам теперь делать? Кто может пресечь все это?

— Все будет в порядке… Просто нам надо еще немного подождать.