Артём Патрикеев: Изменить этот мир

Так в созерцании я просидел довольно долго, но, как только на улицах стало поспокойнее (точнее, путники теперь встречались очень редко), я снова отправился в путь.

Неожиданно с севера подул сильный пронизывающий ветер. Он нес в себе угрозу, нагоняя темные облака. А может, это были тучи… На ночном небе они почти всегда кажутся одинаковыми, когда лунный свет не дает нам их разглядеть.

В этом сне все казалось таким реальным, настоящим. Все можно было пощупать, понюхать, попробовать. Давно я не видел таких снов. Может, даже никогда…

Я уже и сам не понимал, где находился. Запутавшись окончательно, я отдался воле случая, надеясь, что он приведет меня куда надо.

Быстро бегущие тучи уже закрывали собой все небо, видимость была почти на нуле. Создавалось ощущение, что я двигаюсь на одних инстинктах. Впереди замаячила очередная широкая дорога с хорошим освещением. Здесь я надеялся наконец-то сориентироваться и определиться с дальнейшими действиями. Выскочив к дороге, я стал оглядываться по сторонам.

Кап – маленькая и неприметная капелька шлепнула меня по носу, Кап – теперь еще и по уху. Начинался дождь, холодный августовский дождь. До осени еще есть несколько дней, но дождю на это наплевать. Холодный осенний дождь усилился, поливая все вокруг редкими, но теперь уже крупными каплями, звук которых на «кап» был уже непохож, он был похож…

Милицейская машина притормозила прямо передо мной. Из нее проворно выскочил милиционер. Представившись и отдав честь, он попросил показать документы.

Вот я лоханулся! Хорошо, что это сон, а то так попасться наяву было верхом безумия. Чтобы достать паспорт, мне пришлось снять правую перчатку, что было еще более отвратительно, но в перчатке я никак не мог залезть в карман.

– Холодно? – спросил капитан Пархомов – так, кажется, его звали, – показывая на перчатки.

Я кивнул – говорить нельзя, не хватало еще предоставить им запись своего голоса.

– Вы знаете, что в Москве сейчас орудует маньяк и что очень опасно ходить по темным улицам, тем более одному? – Тон милиционера был веселый, но я видел, как испытующе он на меня смотрит.

Придется отвечать.

– Да, я знаю. Но у меня нет выхода. Метро уже закрыто, а до дому надо как-то добираться.

– А где вы живете? – не открывая паспорт, спросил капитан.

«Проверяет, или так, любознательный очень?» На возникший вопрос отвечать было некогда.

– Вешняковская улица. Но… Вообще-то я заблудился. В темноте все улицы так похожи, а на ближайших домах названий не разглядеть.

Самое смешное, что я не врал.

Он отдал мне паспорт.

– Может, вас подвезти, времена-то неспокойные?

Я не знал, что ответить. Они меня видели, они меня запомнили, они даже знают, где я живу. Выход нарисовался сам собой.

Еще издали мы услышали рев двигателей несущихся автомобилей. Гул все нарастал, и вот они появились на горизонте. Капитан обернулся на звук.

– Во как! – послышалось из кабины.

Машины приближались с угрожающей быстротой. Дальше время почти остановилось.

Замедленные движения милиционера, автомобили, рвущиеся вперед, сметая все на своем пути, и я, роняющий рюкзак к ногам. Наклонившись к рюкзаку, я выхватил из-под штанины нож и воткнул его в шею отвернувшегося милиционера. Как только автомобили поравнялись с нами, я нанес смертельный удар и, оттолкнув обмякшее тело ногой, бросился внутрь машины. Тело умирающего еще только ударилось о заднюю дверцу, а я уже был внутри.

Водитель, которого я даже не успел разглядеть, стал оборачиваться на шум, но тут же получил мой коронный удар в горло. Потом еще два в грудь: мне очень хотелось проверить, есть на нем защита или нет. Нож вошел легко – значит, не было. И хотя бронежилеты вряд ли спасли бы патрульных, зря они ими не пользовались.

Неожиданно затрещала рация, сообщая очередные приказы или новости. Я ничего не расслышал, а пулей выскочил обратно. Капитан Пархомов был еще жив и пытался достать пистолет из кобуры. За это я пригвоздил его руку к бедру, потом рывком вырвал нож из мягкой податливой плоти и два раза ударил в область сердца.

Правая рука так и осталась без перчатки. Я не мог припомнить точно, но, судя по всему, я ничего в машине не трогал. Проверив наличие паспорта, я схватил рюкзак и бросился прочь. И тут небо как прорвало. Тяжелые, но редкие капли сменились более мелкими. Но теперь их было такое большое количество, что я мгновенно промок до нитки.

Бежать, бежать, бежать. Не разбирая дороги (или разбирая?), я несся все вперед и вперед. Ужас охватил меня, не давал даже толком вздохнуть, меня колотила дрожь. Это был не обычный холод, это был холод смерти. Я чувствовал ее приближение и старался убежать от нее как можно дальше.