Олег Гладов - Смех Again

— А ты чё, попадёшь?

— На чё спорим? — Генка снимает панаму.

— На Атасную Пулялку, — говорю я.

— Хо-хо! — говорит он. — Лихо!

Он смотрит на мотоцикл, стоящий совсем рядом, потом поворачивается ко мне:

— Ну а ты тогда ставишь свой плейер.

— О ,кай… — я киваю.

Генка становится на колено, берёт ствол в обе руки и —

Бах! Бах! Бах! —

делает три быстрых выстрела.

Всё. Плейера у меня больше нет.

— Ого! — говорю я, поднимаясь. Бредём к кресту. От верхнего конца, указывающего в небо, пули откололи две здоровенные щепки. Плюс одно круглое отверстие почти по центру. Рассматриваем следы пуль. Закуриваем по сигарете.

Идём обратно. Взбираемся на прежнее место. Я жму Генке руку:

— Клёвый ты чувак.

— Ты тоже ничего, Гр.

Я поднимаю бровь:

— Гр?

— Ага… — Генка кивает. — Ты же белый? Значит «Гр»…

Я непонимающе гляжу на него несколько секунд.

— Ну а я чёрный… Значит, «неГр»…

Хохочу так, что скатываюсь с комбайна и, больно стукнувшись задницей, всё равно хохочу, задыхаясь и молотя пятками по земле. Потом, отдышавшись, забираюсь обратно. Похихикиваем какое-то время. Потом Генка говорит:

— Безотказная фишка… Все смеются… — он разминает шею рукой. — Вообще, все люди предсказуемы…

— А ты? — я смотрю на его профиль.

— И я предсказуемый, — он ложится на спину и вытягивает руку с наганом в небо. Целится какое-то время в стратосферу. Говорит:

— Единственный непредсказуемый человек — это Гитлер в двадцатые годы…

БАХ!!!

Я вздрагиваю. Генка достаёт гильзу и рассматривает её. Засовывает в карман. Говорит:

— Гитлер, — один из пунктов, на которых базируется теория Ольги.

Я лежу в полоборота к нему, чувствуя горячий металл левым бедром:

— Теория? Какая теория?

Генка снова целится в небо. Говорит:

— Теория о пользе кровосмешения…

БАХ!!!

Достаёт и эту гильзу. Нюхает. Засовывает в карман.

Молчу. Перевариваю услышанное. Гек Финн тоже навострил уши.

Генка вытаскивает все гильзы. Теперь пять гнёзд пустые. Остался всего один патрон. Он чиркает барабаном о ладонь — с лёгким треском чёрный цилиндр разгоняется и крутится до полной остановки. Генка поднимает руку в небо.

БАХ!!!

— Прикинь, если бы мы сейчас играли в русскую рулетку и была твоя очередь? — говорит он. Достаёт последнюю гильзу. Прячет в карман. Кладёт наган себе на живот, а руки скрещивает под затылком.

— Что за теория? — спрашиваю я.

— Да я, знаешь ли, подонок редкий, — говорит он, глядя вверх, — и как-то нашёл Ольгин дневник. Не смог удержаться и прочёл весь…

Ольга Мишина, как и все красивые девушки знала, что красива. В классе в неё были безоговорочно влюблены все. В школе — тоже. Она замечала, как на неё смотрит молодой физрук и как краснеет, ловя её взгляд. Взгляд этот она подолгу отрабатывала перед зеркалом. И к концу восьмого класса тёмные, как бы равнодушные, глаза стали остро отточенным оружием, словно чуткий клинок, до времени дремлющий в спальне персидской княжны. Ольга разила им избирательно, но наверняка. Так что являлась потом раненым во снах. Снах, со скрипящими зубами на мокрых простынях. Она никогда не выезжала за пределы своего района, но в своей красоте была уверена наверняка: презрительно посматривала на «городских» сверстниц в райцентре и равнодушно на фотографии актрис и моделей в ярких журналах.

Всё изменилось в последнее полугодие последнего, десятого, класса. Как раз в это время в Уткино приехал новый агроном с семьёй. И вместе с мебелью и цветным японским телевизором привёз главное богатство — дочь Настю.

Когда Настя вошла во двор уткинской школы, обомлели все. А у Ольги сразу испортилось настроение. Дочь агронома была не просто красива — она была Красивее Самой Ольги Мишиной. Да ещё и стала учиться в одном с поверженной красавицей классе. В том, что она именно повержена, сброшена с пьедестала, втоптана в грязь, Ольга убедилась уже через три дня. Когда 8 Марта все подарки в 10-м «А» были вручены новенькой. В ту ночь Ольга Мишина долго не могла заснуть, глотая слёзы и кусая ни в чём не повинную подушку. Весь следующий день она исподтишка рассматривала Настю, сидящую почти параллельно с ней на соседнем ряду, и пыталась не предвзято оценить внешность конкурентки: ровный профиль, идеальной формы глаза, чётко очерченный рот с яркими губами, ладные ушки, густые волосы — всё это было и у Ольги, но у Насти — ещё лучше. И ноги ещё ровнее. И грудь чуть-чуть, но всё-таки задорнее оттопыривала тесный и ужасно модный белый свитерок. К концу последнего урока Ольга была уверена: ну не может такое Абсолютное Сочетание Всего появиться на свет просто так. Есть тут какая-то хитрость. В чём-то её, Ольгу Мишину, обманули. Подтасовали карты. Достали пиковую даму из рукава.