Олег Гладов - Смех Again

На хавчик пробило уже конкретно. Но ещё больше мне хочется задрать этот подол в подсолнухах. Лучше сзади. Я настолько явно представляю всё это, что даже несколько раз моргаю и щипаю себя за бедро: Фффу-у-у-ух… предпоследняя стадия спермотоксикоза…

И когда дядя Женя с Дашкой уходят обратно, я спрашиваю Генку:

— Слышь… а как тут с бабами?

— Легко… — он встаёт, отряхивая задницу. — Тольча у нас тут главный сутенёр.

Он протягивает мне руку и помогает подняться:

— Пошли, пирога хапнем и к нему метнёмся.

— Пошли, — говорю я, — презервативы брать?

Тольчу Нямого часто обижали в детстве, так же как и Генку. Оба они были местными уродами: один бэкает-мэкает что-то по-своему, ни хрена не поймёшь; второй чернее самого загорелого цыгана. Теперь Тольча вырос, стал местным кузнецом и обижал половину мужского населения Уткино. Потому что вместе с ним вырос и его главный инструмент. Тот, что между ног. Байки о его агрегате докатились даже до соседнего Чернухино. Поэтому в его кузню под покровом ночи бегали не только местные вдовушки и созревшие красавицы, но и импортные. Когда мы подкатили на Атасной Пулялке к его кузне, с которой для лучшей циркуляции воздуха были сняты ворота, на лавочке внутри уже сидели две чернухинские десятиклассницы. Рядом стоял прислонённый к деревянному верстаку здоровенный, раскрашенный в цвета Marlboro мотоцикл с задранной вверх толстой трубой и огромными шипастыми колёсами.

— Ооо! Да, ладно! — сказал я, различив лого на баке чудовища. — «Каджива-Раптор»??!

— Почти «эндуро»… — Генка улыбнулся красавицам. — Мы здесь с Тольчей главные моторхэды.

Ещё один сын Дяди Васи — тоже Вася Газ Вода — работал в торговом флоте. Он и пригнал слегка подержанную «Кадживу» из Владивостока прошлым летом. Подарок брату Толику на двадцатилетие.

Моторхэд Тольча бросил свой молот и подошёл к нам, вытирая руки о штаны: до того, как мы появились, он, озаряемый светом из горна, вот именно, херячил по красной железяке на наковальне, высекая искры и заставляя млеть двух красавиц, плюхающих классические семечки. Тольча был хорош собой: природа, забрав у него возможность слышать и говорить, дала взамен высокий рост, широкие плечи, а также пшеничные кудри и голубые глаза под ними. Его крепкое тело блестело от пота, и этот блеск отражался в глазах малолеток, засыпавших весь пол у лавки чёрной шелухой.

Тольча пожал мою руку и постучал по спине Генку. Тот тоже в долгу не остался. Ну и лоси… Вот где ощущаешь, что определение «средний рост» твоё до самой смерти.

— Мой дядька, — говорит Генка так, чтобы видел его губы. Тольча улыбается и делает быстрые жесты руками.

— Он спрашивает — пить будешь? — переводит Генка.

— Конечно, — я мотнул головой в сторону девчонок, — и не только пить.

Тольча смеётся и кивает головой. Генка говорит негромко, так, чтобы слышал только я:

— Ты, короче, с этими поблядушками… не особо лялякай… за жабры и вперёд… понял?

Я понял. Поэтому через полчаса одна из них, Марина, уже жарко шептала на железной кровати за перегородкой:

— Ну что ты делаешь, Саша… ну Саша… нет… не так… он спереди расстёгивается…

А ещё через пятнадцать минут непрерывного скрипа пружин я, порвав два презерватива и держа её не умещающуюся в ладони грудь, закричал:

— Й-и-ихххха-а-а-а!!! — заляпав её живот скопившимися во мне за одиннадцать дней ракетами артёмовнами. Ффу-у-уххх!!! Ай да Я!.. Ффу-у-ухх…

Марина, обнимая меня за расцарапанные плечи, сказала в самое ухо:

— Давай покурим?..

— Покурим… — согласился я, переворачивая её на живот и различая узкий треугольник незагорелой кожи на круглых ягодицах, — потом…

— Йи-и-и-иххха-а-а-а!!! — закричал я, несколько минут спустя.

— Эй, ковбой! — донеслось из-за перегородки. — Хватит там наших кобылок объезжать! Иди, тяпнем!

Генка постучал стеклом о стекло.

— Сам ты кобылка! — крикнула Марина, отдышавшись.

— Ты чё, Маруся! — невидимый Генка булькает, разливая виски в стаканы. — Я же любя!

— Щас, идём! — говорю я и прикуриваю две сигареты. Марина садится, обхватив колени руками, и затягивается дымом… ладная сучка… аж резиновая… не ущипнёшь нигде… вон какие штуки отрастила на мамкиной сметане… соски с мизинец ёп-ти…

Я молча курю, рассматривая её и прикидывая, как именно буду рисовать это тело в pin-down альбоме.

— Ты с Москвы, да? — спрашивает она, тоже рассматривая меня.

— Я там бываю… — сбиваю пепел на земляной пол. — …Часто…