Владимир Лорченков - Шпион вышел вон

Отец Николай протирает лицо девушки, говорит нежно:

Малыш, все позади, – говорит он.

Мы будем счастливы… – говорит он.

Я тебе обещаю пересмотреть свои позиции относительно тебя… – говорит он.

У нас будет домик… в Карелии… – говорит он.

Сначала только решим тут пару вопросов… – говорит он.

И разберемся с сукой этой…

Значит, Таньку мне подсунули, – говорит он.

Лихорадочно крутит глазами, Соображая. Сразу видно, что его взяли в разведку не из шахматистов, а из десантников и ГРУ (армейская разведка СССР, просравшая все на свете, из-за чего ее представители считают себя самой элитной частью ВС СССР, что, в каком-то смысле, правда, ведь остальные были еще хуже – В. Л.).

Смотрит, торжествуя, в стену. Разворот камеры.

Это тесть отца Николая.

Крупно – его лицо.

ХХХ

Отъезд камеры, лицо отца Григория (тестя) оживает. Он поднимает ко рту сигару, затягивается, и выпускает струйку дыма прямо в камеру. Говорит:

Колоться будем, пидары? – говорит он.

Или в отказ пойдем? – говорит он.

Батя… батя… батюшка! – мычит кто-то за камерой.

Разворот камеры. Мы видим в кадре двух бомжей, нашедших в самом начале фильма чемодан в деньгами и удостоверением агента ЦРУ, Майкла Лунини. Мы видим, что они привязаны к креслам, ноги каждого в крови. В руках отца Григория, который облачен в одежду священника, мы видим хоккейную клюшку. Все участники этого своеобразного перфоманса находятся в маленькой комнатушке с приоткрытой дверью, в которую мы видим помещение храма.

Хуй собачий тебе батюшка, – говорит отец Григорий.

Где остальные бабки? – говорит он.

Мы же… мы же… – говорит один из бомжей.

Отец Григорий, не размахиваясь, бьет клюшкой по большому пальцу ноги жертвы. Бомж кричит. Крупный план раздробленного пальца. Косточки, кровь… Нелепо и грустно торчит из окровавленного месива чудом сохранившийся ноготь, он выглядит так… трогательно… слово имажинист на слете пролетарских писателей в 20-ее годы (или автор сценария В. Лорченков на вечере вручения советской литературной премии «Нацбест», в окружении советских литераторов, производящих силос – прим. В. Л.).

Мы же хуи же, – говорит священник.

Где деньги, парни, – говорит он.

Бомжи переглядываются. Отец Григорий, не предупреждая, разбивает вдребезги больной палец второго бомжа. Тот вопит. Крупно – разинутый рот.

Ретроспектива

Отъезд камеры. Мы видим, что у бомжа широко раскрыт рот, но это из-за того, что он храпит. Легкий толчок (мы не видим, кто, а лишь видим, что его толкнули – недовольное во сне выражение лица, храп замолкает). Потом еще один. Еще. Жаркий шепот:

Папочка, – шепчет голос.

М-м-м-м, – мычит во сне бомж.

Если я тебе отсосу, – говорит голос.

Пятерочку дашь? – говорит голос.

М-м-м-м, – одобрительно мычит бомж.

М-м-м-м-м, – с долей легкого удивления говорит он.

М-м-м-мм-м, – с энтузиазмом говорит он.

М-м-м-м-м, – с наслаждением говорит он.

М! М! МММ!!!! – говорит он.

М-м-м-м-м-м-м, – опустошенно говорит он.

Крупный план. Мы видим нечто, напоминающее палатку вождя племен бедуинов Каддафи, который со свойственной всем ближневосточным марксистам и потомственным шейхам скромностью, жил в хижине из атласа, парчи и шелка, украшенной безделушками из алмазов и бриллиантов. Мы видим шикарные картины, прикрепленные к палатке. Видим новенький компьютер, несколько планшетов. Посуду из золота. Дорогой ковер на полу. Шатер палатки уходит далеко ввысь, в самом верху оставлено отверстие, в которое видно звездное небо. Камера вылетает в небо, и разворачивается, мы видим шатер с высоты птичьего полета.

Палатка, освещенная огнями со всех сторон, разбита в самом центре парка отдыха «Молдэкспо» (одно из престижнейших мест города, которое из-за забора и колючек акации в живой изгороди горожане не сумели засрать, как следует – прим. В. Л.)

Камера снижается, мы слышим восточную музыку, видим дымок. Это кальян. Снова палатка. Два бомжа, как шейхи, валяются на горах мехов. Рядом с ними – по бокам, и в ногах, – ползают красивые молодые женщины лет 20—25. Они стройные, грудастые, с очень тонкими талиями, ухоженными лицами. Мы предполагаем, что видим целую команду проституток, дорогих валютных путан. Одна из них, отвалившись от паха бомжа, – это происходит буквально в момент, когда камера возвращается в шатер, – и говорит:

Папочка, пятерочку… – говорит она.

Бомж, не раскрывая глаз, достает из-под подушки купюру в 5 тысяч долларов США, и лепит ее на лоб девушке. Завистливые вздохи… Это выглядит, как комната вампиров в замке графа Дракулы из к/ф Френсиса Форда Копполы – та сцена, где девушки-вампиры жаждут крови главного героя, но Дракула не дает им этого делать, и они лишь стонут и облизываются…