Агата Кристи - Избранное. Том 1

— Но вы отказались от работы в Африке именно из-за нее, — напомнил ему я.

— Да. Однако мои мотивы были чисто финансовыми. Я обязался обеспечить Барбаре существование, к которому она привыкла. Если бы я уехал, ей пришлось бы сильно экономить. Но теперь, — он улыбнулся искренней мальчишеской улыбкой, — мне чертовски повезло.

Я почувствовал отвращение. Наверное, многие овдовевшие мужчины не убиваются от горя, и все, в общем, это знают. Но его поведение было просто вульгарным.

Он увидел мое лицо, но, похоже, оно не произвело на него надлежащего впечатления.

— Правда, — заметил он, — редко ценится. И, однако, она экономит мне много времени и помогает избегнуть множества речей, полных неточностей.

Я резко сказал:

— И вас ничуть не беспокоит, что ваша жена совершила самоубийство?

Он задумчиво ответил:

— Не думаю, что она покончила с собой. Слишком уж маловероятно…

— Но тогда что, по-вашему, случилось?

Он подхватил нить:

— Не знаю. И… не хочу знать. Понятно?

Я уставился на него. Его взгляд был жестким и холодным.

Он повторил:

— И не хочу знать. Мне не… интересно. Видите?

Я не видел… но мне это не понравилось.

Не знаю, когда я впервые заметил, что у Стивена Нортона что-то на уме. После дознания он был очень молчалив и, когда закончились похороны, бесцельно бродил кругом, уставившись глазами в землю и сморщив лоб. У него была привычка ерошить руками короткие седые волосы, так что они вставали торчком, словно у Струмел Питер. Вид у него становился очень комичным, но делал он это совершенно бессознательно, и сие поведение свидетельствовало о каком-то замешательстве. Когда с ним заговаривали, он отвечал очень рассеянно, и, наконец, меня осенило, что он из-за чего-то беспокоится. Я осторожно спросил его, не получил ли он каких-либо плохих известий, но он быстро опроверг мое предположение. И до поры до времени эта тема оказалась закрытой. Но чуть позднее он, похоже, попытался узнать мое мнение, правда, очень неуклюже и не высказываясь напрямую.

Чуть заикаясь, как всегда, когда он говорил о чем-то серьезном, Нортон пустился рассказывать запутанную историю, суть которой заключалась в этике и морали.

— Знаете, Хэстингс, должно быть, так просто сказать, правильно это или неправильно… но когда доходит до дела, плавание проходит в бурных водах. Я к тому, что если натолкнешься на что-то… Знаете, что-то такое, что не имеет для вас значения… ну, какой-то инцидент, и не можешь им воспользоваться… но, однако, он ужасно важен. Вы понимаете, о чем я говорю?

— Боюсь, не очень хорошо, — сознался я.

Нортон вновь сморщил лоб. Он опять провел рукой по волосам так, что они встали дыбом, придав ему комичный вид.

— Так трудно пояснить. Вот, к примеру, предположим, что случайно увидели что-то в личном письме… открытом по ошибке, такое вот дело… письмо предназначалось другому человеку, и вы начали его читать, потому что решили, что оно написано вам, и прочитали то, что вам не предназначалось, перед тем, как успели понять. Знаете, такое бывает.

— О, да, конечно.

— Ну вот, и что же тогда делать?

— Э… — я поразмышлял. — Наверное, вам следует пойти к тому человеку и сказать: «Мне страшно жаль, но я открыл его по ошибке».

Нортон вздохнул. Он сказал, что все не так-то просто.

— Видите ли… вы могли прочесть что-то очень неловкое, Хэстингс.

— Вы хотите сказать, что тот человек может смутиться? Тогда, наверное, вам стоит сделать вид, что вы ничего не читали, что заметили ошибку вовремя.

— Да, — после короткой паузы согласился Нортон, но, похоже, к удовлетворительному для себя решению не пришел.

Он тоскливо заметил:

— Как бы я хотел знать, что мне следует сделать.

Я сказал, что, по-моему, другого выхода у него нет.

По-прежнему озадаченно хмурясь, Нортон начал:

— Видите ли, Хэстингс, проблема гораздо шире. Предположим, что вы опять прочли что-то важное для другого человека… я имею в виду…

Я потерял терпение.

— Право, Нортон, я вас совсем не понимаю. Не можете же вы расхаживать кругом и читать личные письма, адресованные другим людям…

— Нет, нет, конечно, нет. Я не имел в виду ничего подобного. И, во всяком случае, это вообще было не письмо. Я только привел его как пример, чтобы пояснить ситуацию. Естественно, все, что видел или слышал, или читал… случайно, нужно хранить в тайне, если…

— Если что?

Нортон медленно сказал:

— Если только об этом «что-то» не следует рассказать.