Дэниел Силва - Англичанка

— Где ты?

— Приближаюсь к развязке А216.

— Езжай дальше.

Когда впереди показались огни Кале, Габриель остановился и, не дожидаясь вопросов, сам доложился о своем местоположении — лишь бы скрасить монотонность «общения» с вымогателями. Ему не ответили, пока он не сказал, что приближается к повороту на D243.

— Поворачивай, — произнес голос. Фраза больше походила на вопрос, чем на команду.

— Куда?

Ответ пришел через несколько секунд: велели ехать на север, в сторону моря.

Первым городом на пути был Сангатт, скопление продуваемых ветром гранитных домов, перенесенных сюда, казалось, откуда-нибудь из сельской Англии. Дальше Габриеля отправили на запад, вдоль побережья канала, через деревни Эскаль, Виссан и Тардинген. Бывало, что новых указаний не поступало по несколько минут. Габриель слышал в трубке тишину и в то же время чувствовал, что приближается к завершению пути. Пора было внести ясность.

— Сколько еще? — спросил Габриель.

— Немного осталось.

— Где пленница?

— В безопасности.

— Это уже порядком затянулось, — отрезал Габриель. — Вы видели деньги, знаете, что за мной никто не едет. Давайте уже заканчивать, отпустите девушку.

После короткой паузы голос произнес:

— Где ты?

— Проезжаю Одинген.

— Кольцевую впереди видишь?

— Нет, пока не… — начал Габриель, минуя поворот. — Да, вот теперь вижу.

— Въезжай на кольцо, покинь его через второй выход и через пятьдесят метров остановись.

— Просто остановиться?

— Да.

— И вы отдадите пленницу?

— Делай что велено.

Габриель подчинился. Вдоль дороги ограды не было, и он съехал на обочину через низкий бетонный бортик и остановился на тротуаре. Прямо перед Габриелем стояло некое подобие промышленного здания, приземистое и вытянутое; с обоих концов из красной черепичной крыши торчали дымовые трубы. Справа колыхалось под ветром и дождем море колосьев, за ним — уже настоящее море.

— Где ты? — спросил голос.

— В пятидесяти метрах от кольцевой.

— Отлично. Заглуши мотор и слушай внимательно.

Инструкции, должно быть, набрали на клавиатуре заранее, потому что голос разразился непрерывным потоком слов: Габриелю велели открыть багажник и выбросить ключ от машины в поле справа. Потом пройти примерно три километра по дороге, найти темно-синий «ситроен С4», в багажнике которого и лежит Мадлен. Ключ от «ситроена» спрятан в магнитной коробке, та — в нише левого переднего колеса. Габриелю запретили выключать телефон, пока он не доберется до машины. Запретили приводить полицию, поддержку, запретили хитрить.

— Так не пойдет, — сказал Габриель.

— У тебя пятнадцать минут.

— А потом что?

— Ты теряешь время.

Перед мысленным взором встал образ: Мадлен в своей камере, царапает себе руки.

— Больше я здесь не выдержу.

— Знаю.

— Вы должны меня забрать.

— Заберу.

Габриель выбрался из машины и зашвырнул ключи так далеко, что те вроде бы упали в воду. Потом включил на телефоне секундомер и побежал.

— Сделка в силе? — спросил голос.

— Да.

— Тогда торопись, — посоветовал голос. — Пятнадцать минут — не то девчонка умрет.

Три километра — это чуть меньше двух миль, семь с половиной кругов по четырехсотметровой беговой дорожке. Бегун мирового класса способен покрыть такое расстояние менее чем за восемь минут; спортсмен-любитель — где-то за двенадцать. Однако для мужчины среднего возраста в джинсах и кожаных туфлях, которому дважды стреляли в грудь, три километра за пятнадцать минут — испытание то еще. И то если бежать ровно три километра; если расстояние окажется на пару сотен метров длиннее, Габриель может не сдюжить.

Слава богу, дорога была ровная и с легким уклоном, потому что спускалась к морю. Правда, в лицо дул сильный ветер. Подгоняемый всплеском адреналина и гнева, Габриель сорвался с места на безумный спринт, однако через сотню метров пришлось перейти на скорость где-то семь миль в час. В правой руке он сжимал телефон, тогда как левую старался не напрягать. Дыхание сперва было ровным, потом сбилось, в горле появился привкус ржавчины. А все Шамрон виноват! Шамрон со своими проклятыми сигаретами.

Дождь хлестал Габриелю в лицо.

За промышленным зданием не было ничего: ни домиков, ни фонарей, только черные поля, заросли кустарников да пунктирная белая линия по краю дороги, что вела Габриеля во тьме. Пробелы и полосы по длине совпадали. Ориентируясь на линии, Габриель старался держать ритм шагов: два шага — на линию, два — на пробел. Пятнадцать минут на три километра.