Пьер Леметр - Алекс

Боковая стена представляла собой покатый склон крыши — любому, кто бы здесь ни жил, приходилось наклоняться, перемещаясь по комнате. Ну, кроме него разве что… Камиль продолжал водить карандашом, но без особого вдохновения. Он чувствовал дурноту. На сердце кошки скребли. Он вновь перебирал в памяти недавний разговор с Сандриной Бонтам, вспоминал собственное нетерпение и раздражительность. Иногда он невыносим, это точно. Но ему так хотелось побыстрее покончить с этим делом, покончить раз и навсегда.

Ему было не по себе, и он знал почему. Он «ухватил фактуру».

Такой эффект произвел портрет Натали Гранже. До того он видел на фотографиях из мобильника Трарье только жертву. Иными словами, один из элементов дела. Именно с делом о похищении в первую очередь ассоциировалась эта девушка. Но, когда был создан фоторобот, она стала личностью. Фотография — это ведь только реальность. Рисунок — это ваша собственная реальность, созданная вашим воображением, вашими фантазмами, вашей культурой, вашей жизнью. Когда он протянул рисунок Сандрине Бонтам, он увидел лицо изображенной на нем женщины запрокинутым, словно лицо утопающей. Сейчас оно снова предстало перед ним в этом ракурсе. Неужели она и вправду убила этого кретина, Паскаля Трарье? Да, это весьма вероятно, но не важно. Запрокинутое лицо вызывало тревогу. Эта женщина была пленницей, и только от него зависело, останется ли она в живых. При мысли о возможном поражении у него сдавливало грудь. Он не сумел спасти Ирэн. А что на этот раз? Он снова допустит, чтобы женщина умерла?

С самых первых шагов, буквально с первой секунды этого дела он пытался блокировать аффекты, которые все копились и копились по другую сторону преграды, — и вот эта преграда уже готова рухнуть, бреши появляются в ней одна за другой, еще немного — и она завалит его, погребет под обломками, после чего его отвезут прямиком в морг — иными словами, в уже знакомую психиатрическую клинику. Теперь он набрасывал в блокноте другой рисунок — огромный камень, размером почти со скалу. И себя в роли Сизифа.

Вскрытие началось в среду, в час ночи. Камиль присутствовал на нем, Луи тоже.

Ле-Гуэн, как всегда, опаздывал, и, когда он наконец появился в Институте судебной медицины, картина в основном уже прояснилась. По всей вероятности, речь действительно шла о Паскале Трарье. Все совпадало: возраст, рост, волосы, предполагаемая дата смерти, — не считая свидетельства бывшей соседки Натали, которая клятвенно уверяла, что узнала кеды Паскаля, хотя точно такую обувь с равным успехом могли носить еще полмиллиона человек. Предстояло сделать тест на ДНК, чтобы удостовериться окончательно, но уже очевидно, что Натали Гранже убила этого человека, предварительно нанеся ему сильный удар в область затылка чем-то вроде мотыги (все садовые инструменты, обнаруженные в небольшом сарайчике, увезли на экспертизу), — после чего размозжила ему голову лопатой.

— Видно, он ей здорово досадил, — пробормотал Камиль.

— Что-то около тридцати ударов, — сказал судмедэксперт. — Чуть позже я вам назову точное количество. Часть ударов нанесены боковой стороной лопаты, отчего создается впечатление, что их наносили затупившимся топором.

Камиль был удовлетворен. Не доволен, конечно, но удовлетворен. Общая картина вполне соответствовала тому, о чем он раньше уже догадывался. Будь тут этот засранец, судья Видар, Камиль, конечно, не удержался бы от пространного комментария, но, поскольку тут только старина Ле-Гуэн, он довольствовался лишь тем, что подмигнул шефу и вполголоса произнес, обращаясь к нему:

— Я же говорил тебе — эта девица мне не нравится.

— Что касается едкого вещества, нам еще предстоит сделать все нужные анализы, но это почти наверняка кислота, — продолжал судмедэксперт.

После того как этот тип получил тридцать ударов лопатой, его убийца, фальшивая Натали Гранже, залила ему в глотку почти целый литр кислоты. Судя по масштабам разрушения тканей — концентрированной.

— Очень концентрированной, — добавил судмедэксперт.

В результате ткани превратились в бесформенную пузырящуюся массу со скоростью, прямо пропорциональной степени концентрации.

Камиль первым решился вслух задать вопрос, который не давал покоя остальным с того самого момента, как они обнаружили тело:

— В тот момент, когда она залила кислоту, Трарье был жив или уже мертв?

Он знал, что на такой вопрос почти всегда следует стандартный ответ: надо подождать, пока будут готовы результаты анализов. Но на сей раз судмедэксперт ответил без всяких околичностей: